Дело беглой медсестры

— И каковы ее причины, по-вашему?

— Полная финансовая некомпетентность доктора Малдена.

— Как это понимать?

— Очень просто, — улыбнулась она. — Когда ему нужны были наличные, он подходил к сейфу, брал деньги и клал их себе в карман.

— И оставлял вам расписку?

— В том-то и беда, что нет, — покачала она головой.

— В этом и кроется причина осложнений с налоговой инспекцией?

— Конечно. Я считала, что фиксируя денежные поступления, мы застрахованы от неприятностей. Но, кажется, доктор Малден не всегда руководствовался этой теорией. Получив деньги, он нередко говорил пациенту «спасибо» и приглашал следующего. Порой он ставил меня в известность о платеже, иногда забывал, иногда от финансовых проблем его отвлекал срочный вызов. На следующее утро доктора ждала операция, на следующий день поглощала работа с историями болезни — и меня, кстати, тоже, — словом, тот конкретный гонорар до ведомостей так и не добирался.

— Вы объясняете это элементарной забывчивостью?

Глэдис Фосс отвела взгляд от адвоката.

— Так да или нет? — настаивал на ответе Мейсон.

— Забывчивостью доктор Малден не страдал. Вообще, никаких интеллектуальных просчетов он не допускал. Прикидываясь рассеянным, он действовал исключительно по расчету. Слишком уж часто случались эти приступы забывчивости.

— И вы поделились этими соображениями с налоговой инспекцией?

— Даже не подумала. Вы единственный в мире человек, с кем я на этот счет откровенна.

— Однако, придется кое-что объяснить и инспекторам, — заметил Мейсон.

— Обойдутся, — резким тоном ответила она. — Доктора Малдена больше нет в живых. Пускай сами докапываются до истины.

— Они не отстанут от вас со своими вопросами.

— А я буду твердить, что ведомости правильные, содержат все сведения, которые предоставлял доктор Малден, что недоданную мне доктором Малденом информацию им следовало бы требовать от него, а не от меня.

— Мисс Фосс, не могли бы вы мне рассказать о квартире в Диксивуд-апартаментах? — задал вопрос Мейсон, глядя ей прямо в глаза.

— Что вас интересует? — спросила она так, словно не поняла о чем речь. Выражение ее лица не изменилось.

— Расскажете, что вы знаете об этой квартире?

— О квартире в Диксивуд-апартаментах? — переспросила она.

— О квартире девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах, снятой на имя Чарльза Амбоя, — терпеливо уточнил Мейсон.

— Это мне ни о чем не говорит, — покачала головой Глэдис Фосс.

— Неужели? Вы ведь были там полчаса назад.

— Я?

— Да. Вы вошли в квартиру, уложили два чемодана, забрав все свои вещи вплоть до зубной щетки, спустились к машине, загрузили чемоданы в багажник и уехали.

Какое-то время она с безразличным видом смотрела на адвоката и, наконец, спросила:

— Откуда вам все это известно?

— Я — адвокат, — улыбнулся Мейсон, — и по долгу избранной профессии обязан интересоваться ситуациями, имеющими отношение к моим клиентам. Эта квартира, один факт ее существования, может значительно повлиять на многие юридические аспекты дела.

— Не понимаю, каким образом?

Мейсон широко улыбнулся Глэдис Фосс.

— Вы следили за мной?

— Расскажите мне правду, — сказал Мейсон, не обратив внимания на ее слова.

— Какой мне в этом смысл?

— Это поможет оптимально решить имущественные проблемы. Я говорю о наследстве.

— И кому оно достанется?

— Полагаю, миссис Малден. Впрочем, завещания я пока не видел.

— Это ее проблемы, — заявила хозяйка дома. — Миссис Малден сама о себе позаботится. Не понимаю, почему я должна, на ночь глядя, открывать вам свою душу? Чтобы помочь женщине, которая никогда не любила собственного мужа, отхватить большую часть его денег? Откровенничая с вами, я ставлю под угрозу свое доброе имя, свою репутацию.

— Я адвокат, мисс Фосс, — напомнил Мейсон. — Моя профессия — разбираться в людях, распутывая порой тончайшие переплетения тайных устремлений и стечения всевозможных обстоятельств. Поэтому я смотрю на вещи достаточно широко.

— Буду рада, если это так, — усмехнулась она. — Полагаюсь на широту ваших взглядов.

— Благодарю.

— Доктор Малден постоянно испытывал тяжелейшие нервные перегрузки. Чем больших успехов он добивался, тем меньше у него было времени для отдыха. Он изматывался, буквально работая на износ. Возвращаясь домой, он не находил там ни понимания, ни любви, ни элементарной привязанности. Его встречала холодная расчетливая женщина, которая вышла за него замуж, преследуя собственные эгоистические интересы. Она прекрасно понимала, что жене доктора Саммерфилда Малдена будет не о чем беспокоиться.

— Вы высказываете мысли доктора Малдена, или собственные наблюдения? — поинтересовался Мейсон.

— Вы думаете, он не знал, что представляет собой его жена?

— К несчастью, — заметил Мейсон, — когда семейные узы слабеют, обе стороны начинают обвинять в этом друг друга. Женщине кажется, что мужчина невнимателен, груб, что его такт, его деликатность испарились, что воспринимает он ее как свою неотъемлемую собственность, что дни ухаживаний безвозвратно миновали. А мужчина видит в женщине хладнокровное, эгоистичное существо, сосредоточенное главным образом на финансовых проблемах.