Дело без трупа

— У меня появилась мысль, — ответил он. — Я вам скажу одну вещь: я знаю не больше вашего. Я не видел и не слышал ничего такого, чего бы не видели или не слышали вы. Всё, что у меня сейчас есть, это одна идейка, как всё могло случиться. И если бы вы подумали так же, как я, то и поняли бы то же, что я. Только... — он потянул свои рыжие усы, и я действительно подумал, что он становится тщеславным, — только, чтобы решать подобные задачки, нужно учиться. Учиться, понимаете? Не будучи в полиции вы не сможете ничего понять.

— Почему же тогда Стьют этого не видит? — быстро спросил я. — Он-то достаточно учился?

Биф покачал головой.

— Этих парней смущают все эти современные методы, — сказал он с сожалением. — Система Вучетича и пси… си…

— Психология?

— Вот именно, сикология. Отследите то, другое, этакое. Анализ и уж не знаю что ещё. Я использую только то, чему меня учили.

— А это что?

— Ну, если вы послушаете то, что я собираюсь вам сказать, вы сможете решать эти безделушки, как я. В особенности это дело, в котором и не нужно знать больше, чем знаю я. Прежде всего, когда вы обнаруживаете нечто, связанное с этим делом, но что вы не можете пока объяснить, вы должны пытаться распутать этот узелок до тех пор, пока не добьётесь успеха, понимаете? Это главное. А второе состоит в том, чтобы не верить ничему, что слышите, и половине того, что видите.

— Вы подразумеваете, что наши свидетели лгут?

— Необязательно. Я подразумеваю, что вещи не всегда таковы, какими кажутся.

— Хорошо. Продолжайте.

— Это практически всё, что я могу сказать. Остальное — это ваш опыт. Полицейский опыт. Он необходим. Точно так же, как в этом деле. Я не говорю, что знаю ответ. Мне нужно многое проверить, прежде, чем я смогу так сказать. Но у меня есть довольно хорошая идейка. Принимая во внимание, что вы — в тупике. А почему? Никакого полицейского опыта, вот и всё. Вы видели и слышали всё то же, что и я. И не забывайте, что, если вы напишете книгу, как вы сделали о том, другом, деле, не пишите, что я будто бы прячу что-то в рукаве, а потом в нужный момент вытаскиваю на свет. Я знаю не больше, чем знаете вы. Только я знаю, как сложить отдельные кусочки и собрать из них картинку.

— Ну, сержант. Я буду первым, кто поздравит вас, если докопаетесь до истины. Но у меня такое чувство, что брат Сойера был вашим последним шансом.

— Брат Сойера? — Биф засмеялся. — Вы что, думали, что это его убил молодой Роджер? Ну, будь я проклят. Вы меня не слушаете? Ведь я говорил вам ещё несколько недель назад, что это не он.

— Тогда это, должно быть, иностранец?

— Какой иностранец? Ах, да. Я знаю, кого вы имеете в виду. Ну, на вашем месте, я не стал бы на него ставить.

— Тогда, полагаю, вы собираетесь сказать, что никакого убийства вообще не было?

— О, нет, — сказал Биф вполне серьёзно. — Я не собирался говорить такое. Убийство было, и не отрицайте потом, что я этого не говорил.

ГЛАВА XXVII

Но последний удар был нанесен Стьюту пакетом, прибывшим авиапочтой из Буэнос-Айреса и украшенным набором внушительных аргентинских печатей, — в нем содержалось письмо и перевод, сделанный в Лондоне для удобства Стьюта.

— Интересно, что ваш «уважаемый коллега» скажет на этот раз, — поинтересовался я, когда Голсуорси положил пакет на стол.

Стьют редко вступал в пустой разговор и вскоре, нахмурив лоб, уже изучал английский документ. Закончив, он вручил его мне.

В нем было следующее: