Дело блондинки с подбитым глазом

— Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения дело безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений и нет ни малейших возможностей обнаружить местопребывание ребенка.

Мейсон задумчиво надул губы и сказал:

— Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд, я меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти к проблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующую процессуальную причину.

— Какое это имеет отношение к моему делу?

— Может быть, очень большое. У адвоката должна быть фантазия. Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он должен отступить и поискать новую.

— В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.

Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.

— А если есть?

— Что есть?

— Другая дорога?

— Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное и вы со всей своей изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.

Мейсон терпеливо произнес:

— Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной причиной в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший, не так ли?

— Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что не было найдено его тело с личным медальоном. Но, что касается факта смерти, то в этом нет никакого сомнения.

— Так вот, — сказал Мейсон. — Если принять за причину факты, то ничего не поделаешь.

— Так или иначе ничего не поделаешь.

— Но если, — продолжал Мейсон, — предположить, что он мог не погибнуть, а остаться в живых…

— Нет ни малейшего шанса.

— Официально он фигурирует как пропавший.

— Какая разница?

— Огромная. Требуется семь лет, чтобы можно было признать лицо, считающее пропавшим, погибшим.

— Но если он действительно погиб, то что нам даст, если мы будем ждать семь лет?

— Разве вы не видите, что согласно этой теории ваш сын только пропал? Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым. А в течение этих семи лет необходимо согласие обоих родителей на усыновление ребенка.

В глазах Бартслера появился блеск понимания.

— Боже мой, мистер Мейсон! Вы это решили! Вы действительно это решили! — Он сорвался с кресла. — Мы начнем процесс! Мы подадим дело в суд и получим решение суда о том, что ребенка нельзя отдавать на усыновление! Боже мой, почему ни один из крючкотворов не додумался до этого?

— Я не знаю всех фактов, мистер Бартслер, — предупредил Мейсон. — Я лишь представил вам определенную юридическую теорию. Но, наверняка, не повредит посоветоваться по этому поводу с вашими адвокатами.

— К черту моих адвокатов! — вскричал Бартслер. — У меня нет времени оглядываться на эту пару глупцов. Боже мой, Мейсон, вы волшебник! Пришлите мне счет. Нет, к черту счет! Я сам принесу вам чек!

С этими словами он повернулся и выскочил из кабинета. Мейсон посмотрел на Диану и широко улыбнулся.

— Куда это он так помчался? — спросила Делла.

— Думаю, что на одну из ферм по разведению птиц в долине Сан Фернандо, — ответил Мейсон.

4

В половине четвертого в офис Мейсона доставили срочный пакет. Внутри находился чек на тысячу долларов, подписанный Язоном Бартслером и торопливо написанная записка: «Вы были правы».

Без четверти пять позвонила Диана Рэджис. Нервным голосом она умоляла Деллу соединить ее с Мейсоном по делу, не терпящему отлагательства. Мейсон взял трубку и услышал возбужденный голос Дианы:

— Господин адвокат, произошла ужасная вещь! Кто-то украл мою сумочку со всем содержимым, понимаете, со всем!

— Что представляет собой это все? — спросил Мейсон.

— Ну, деньги.

— Возмещение, которое вы получили от Язона Бартслера?

— Да.

— Полностью?

— Да.

— Расскажите мне подробно, как это произошло, — потребовал Мейсон. — Где это было?

— У меня в квартире. Я была совершенно измучена, никак не могла отоспаться. Утром встала и, после завтрака вышла, чтобы сделать некоторые покупки. Вернувшись, послушала немного радио, но мне снова захотелось спать, поэтому я сняла платье, легла на постель и заснула, как убитая. Проснулась каких-то полчаса назад и обнаружила, что нет сумочки.

— Где вы ее оставили?

В ее голосе было раскаяние:

— Насколько я помню, на столике в первой комнате.

— Довольно легкомысленно оставлять сумочку с полутора тысячами долларов.

— Знаю. Но как-то так получилось. Я купила немного продуктов и хотела сразу же спрятать их в холодильник, поэтому по пути положила сумочку на столик. А когда убрала продукты, занялась еще чем-то на кухне и в это время у меня начали слипаться глаза. Меня охватила внезапно такая сонливость, что я забыла обо всем на свете, в том числе и об этих деньгах.

— На входной двери нет следов взлома?

— Нет, господин адвокат. Я была склонна предположить, что это Милдред Дэнвил, вы знаете, моя соседка, о которой я вам уже говорила, если бы… если бы не то, что в пепельнице на столике, на котором я оставила сумочку, не было окурка сигары.

— А где ваша соседка?