Дело было в Городце

Впрочем, едва распахнулись ворота, и Кощей с Василисой оказались внутри, головы резко замолчали. А потом дружно радостно взревели:

— Василиса! Вася! Васька!

— Привет, Горыныч, — девушка спрыгнула с коня, после чего смело позволила себя обнять. — Веселые шарфики. Откуда?

— Так, это, царевны, — внезапно смутился змей. — Ну, кто вязал, не знаю, а подарили они, после того, как я им колыбельные ночью пел.

Василиса улыбнулась. Шарфы были оригинальными. Один — в сине-зеленую вертикальную полоску, другой в красно-серую поперечную, третий в черно-желтую клетку. Смотрелось все это на змее так трогательно, что, не будь он таким большим, сама девушка с удовольствием потискала бы его.

— Осталось еще шапки и на хвост футляр, — улыбнулась она, выбираясь и горынычевых объятий.

— Да нам не холодно, — заметила средняя голова.

— Мы — создание огнедышащее, — поддержала правая.

— А шарфики, чтобы до Рождества с голосом ничего не стало, — заметила левая.

— А костер откуда? — заметила Василиса.

— Это мы чихнули случайно, — тихо созналась левая голова.

— Боярин какой-то тут проходил. Аромат от него… — подтвердила правая.

— Вот и подпалили чего-то, — вздохнула средняя.

— Погоди, Горыныч, — подошел к ним Кощей, отдававший коня работникам. — Какой такой боярин? Ведь приказано было всех со двора убрать.

— А мы откуда знаем? — развел передними лапами, а заодно и крыльями, Змей. — Ты ускакал за своей зазнобой, а он и идет откуда-то. Сам важный такой, в кафтане, в шапке аршинной, как водится, с посохом золоченым, надо полагать, тяжеленным. Того и гляди как приложит, так и отдашь Богу душеньку, — Горыныч перекрестился. — Бородища до пояса, рожа недовольная. Все как у всех, в общем. Вот только воняет от него, словно неделю пил беспробудно. При это сам трезвехонек. Мы его образумить пытались, а он только зыркнул на нас, да как дыхнет. Вот мы и чихнули.

Левая голова от такого доклада совсем потупилась, понимая, что мы — это мы, а чихала-то она одна.

— И куда этот боярин пошел? — обеспокоено заозиралась Василиса.

— Мы только заметили, что он на крыльцо подниматься начал. А что дальше — то нам огонь закрыл.

Больше его никто не слушал. Василиса с Кощеем дружно рванули к парадному крыльцу. Дверь оказалась открыта, а стражник, в обязанности которого вменялось не пускать внутрь никого, кроме Константина и человека, которого он приведет с собой, мирно спал на ступеньках в обнимку с алебардой. Кощей поморщился, от несчастного так и разило чужой волшбой. Но разбираться было некогда. Сдвинув несчастного в сторону, они с Василисой продолжили свой путь. При этом девушка благоразумно старалась держаться позади.

В самом тереме оказалось безлюдно, что на этот раз вызывало недовольство Кости. Следов непонятного боярина не было видно, и понять, куда он мог деться, стало невозможно.

— Сначала к Елизару Елисеевичу, — предложила Василиса.

Костя кивнул, после чего двинулся в сторону лестницы. Движения мужчины очень напомнили Василисе спецназовцев из кино, с той лишь разницей, что в руке у него вместо автомата или пистолета был кинжал. И то верно, с мечом в помещении было бы удобно разве что в залах, и то не во всех, поскольку могли мешать столбы, которые то ли подпирали своды, то ли были просто как дань традиции. Сама девушка подхватила оброненную кем-то метлу. Что она делала в царском тереме — не понятно, но это было хоть какое-то оружие. Понятно, против колдуна от нее толку не будет, но наличие хоть чего-то в руках подбадривало.

Возле палаты, где он оставил царя, Кощей остановился, прислушался и, кажется, даже принюхался. После чего тихонько постучался.

— Ваше величество, отпирайте, свои.

За дверью раздался тихий шорох, потом она приоткрылась совсем чуть-чуть, а потом, когда царь убедился, что это именно те, кого он ждал, дверь открылась ровно настолько, чтобы сначала Василиса, а потом Костя проскользнули внутрь, и захлопнулась. Царь самолично задвинул тяжелый засов и придвинул трон.

— А теперь поговорим, — довольно произнес он, усаживаясь на свое место.

— О чем, ваше величество? — нахмурился Костя, явно припоминая все свои грехи за последние лет так пять.

— О том, кто это такой шастает сейчас по терему. Причем этот кто-то очень похож на тебя, Константин. И, если бы я лично не был с тобой знаком, то с легкостью перепутал.

Наверное, впервые на лице Кощея можно было увидеть рассеянность. На какое-то время он задумался, потом помахал головой, произнес что-то вроде, быть того не может.

— Есть у меня подозрение, государь, — наконец произнес он. — Вот только не буду говорить, пока сам этого боярина не увижу. Горыныч его видел, да только мало ли недруг наш личину одел. Стражника на крыльце он усыпил. Вот только от волшбы той злом веет. Старая то волшба, древняя. Еще пращуры мои ее не чурались.