Дело было в Городце

— Думаешь, остался кто? — деловито осведомился Елизар Елисеевич, поднимаясь с трона и оправляя перевязь с мечом, которая сбилась, пока он сидел. Потом подхватил кафтан, что лежал на лавке, поморщился, бросил обратно. Было с чего недовольным быть — рукава длинные. В такой одежде только с боярской думой совет держать или послов заморских принимать. А вот драться было уже несподручно.

— Да кто его знает, — Костя зашевелил губами, видно вспоминая, кто из родни еще мог оставаться в живых. — Деда моего дядька вроде еще не преставился. Да только ему уже хорошо за сто быть должно. А боле и не упомню. Разве что совсем о том не ведаю. Знаю только, что этот кто-то силен должен быть, иначе не рискнул бы в Городец сунуться, предварительно меня из города не удалив.

— Если только он не думает, будто тебя тут нет, — заметила Василиса.

— Да где ж мне быть то? — недоуменно посмотрел на нее Кощей.

— А в Купце, — только что не показала ему язык девушка.

— Так, — пристально посмотрел на нее колдун, и вновь многозначительно повторил, — так.

— И ничего не так и не этак, — парировала Василиса, стараясь говорить тише — вдруг неведомый боярин окажется по ту сторону двери. — Ты вернулся в Городец не больше пары недель назад. Причем после нападения на тебя в пути.

— Нападения? — нахмурился царь.

— Да так, — отмахнулся колдун. — Больше крови, чем дела. Рассечение обычное. По дороге зашептал, в Купце завернул к лекарке, она мази дала, и я дальше в путь тронулся.

— И, готова поспорить, никто не обратил внимания, что ты город покинул. А на воротах десяток Соловья стоял, который ничего не скажет.

— Ну, да, — согласился мужчина.

— Не ну да, — прищурилась Василиса. — Как будет рассуждать наш противник? На тебя напали в пути. Ты ушел, но раненый. Раз тебя не нашли по дороге, значит ты все-таки смог добраться до Купца. Наверняка, кто-то из стражей вспомнит прибывшего в город воина в окровавленной одежде. При этом, судя по опросам, которые он, разумеется, задавал, город ты не покидал. А потом дороги замело так, что пришлось вызывать Горыныча на их расчистку. И, опять же, после того, как дороги почистили, и до того, как басурмане осаду начали, кроме нескольких купцов и посольства, в город больше никто не приезжал. Уверена, наш боярин или сам уже всех допросил, или у него тут были свои люди. Так что как-то так, — торжественно закончила девушка.

— А ведь она права, — немного подумав, решил Елизар Елисеевич.

Василиса победно молчала. Костя хмурился. Между тем, государь продолжил.

— Ведь ты явился нежданно, десяток твой в пути застрял, после того, как нападавших повязали, отправились в ближайшую деревню, ждать, пока санный путь проторят. Вот и подумали, что ты либо с ними, либо в Купце у лекарки. Опять же, после того, как от басурман ушел, здоровье-то твое много вопросов вызывает. Думаешь, почему я тебе серьезного ничего не поручал? Да все для того, чтобы супротивники наши думали, будто самый верный слуга мой еще не восстановился после мытарств и плена.

— Ну и хитрец же ты, Елизар Елисеевич, — усмехнулся Константин.

— А ты думал, — в тон ему ответил царь. — Как чувствовал, что с этим посольством не все чисто будет.

— Оно и к лучшему, — поспешила разрядить обстановку Василиса. — Так бы ваш сын в штыки все принял. А тут такая история выходит, о которых только в романах писать. Возраст у вашего сына как раз подходящий, чтобы и приключения, и любовь привлекали. Он же теперь в своих собственных глазах выглядит ее защитником и покровителем.

— Да было бы кого от кого оберегать, — вздохнул царь. — Я с этой принцессой немного поговорил, и то страшно было. Это она ребенком такая, а что будет, когда подрастет?

— Да, — не стала спорить с этим утверждением девушка, — стержень есть. Но и в подушку ночами плакать это не мешает. Мне-то прекрасно слышно. Но стоит к ее двери подойти — затихает. Только на утро глаза красные. Мы все делаем вид, что не замечаем ничего.

— А потом этот молодец является, хвост павлином распускает, — буркнул царь.

— О нет, — Вася улыбнулась. — Объясняет непонятное, помогает с языком. В общем, второй учитель. И можете не беспокоиться, плохому он ее высочество точно не научит.

— Да я не беспокоюсь, — неожиданно улыбнулся царь. — Я заранее боярам сочувствую. Это Марфа Матвеевна воспитана в скромности да стыдливости, слова поперек молвить не может. Наша же невестка пусть и не может похвастаться древним родом, как Рюриковичи, или некоторые бояре, кои были известны еще до пришествия Рюрика в Новоград, но характер у нее есть, да и воспитание соответственное.

Шаги этажом выше заставили их прервать разговор. Кощей нахмурился. Василиса тихонько прокралась к окну и выглянула наружу. Окна покоев выходили на внутренний двор. Там прохаживалась стража, занималась своими делами мужская часть прислуги. Все тихо, мирно, если не знать, что по терему царскому чужие бродят.

— И что ему могло тут понадобиться? — тихо зашептала Василиса, а потом сообразила. Ну конечно же, принцесса.