Дело чести

И теперь, когда он понял, что наконец встретил монстра, его сердце сжалось с симпатией и любовью, ибо он наконец понял, что она пыталась ему сказать. Понял, почему она связала его цепями долга и любви, сострадания и чести, жалости, что, она была права. При неправильном стечении обстоятельств, она могла бы стать самым страшным человек, которого он когда-либо встречал.

И, в этот момент, она им была.

Было что-то беспощадное, в ее "монстре" — то, что далеко выходит за рамки военного таланта, или навыков, или даже мужества. Тех вещий которыми, он знал, без зазнайства, он тоже обладал в избытке.

Но не тем, что было присуще персонально ей, глубоко в ее основе, что-то необратимое, как Джаггернаут, беспощадное и холодное как само пространство, что ни один здравомыслящий человек незахочет добровольно разбудить. В тот момент ее муж понял, с ледяной дрожью, которая заставила его, упрямо, любить ее еще более глубоко, что Смотря в эти агатовые глаза, он смотрит прямо в ворота Ада. И что бы кто ни думал, теперь он знал, что в Аду нет огня. Была только служанка смерти, и лед, и цель, и решимость, которая не хочет, — не может — смягчился или отдохнуть.

"Я буду скучать по ним", сказала она ему снова, с той же страшной мягкостью", но я не забуду я никогда не забуду, и однажды —. Однажды, Хэмиш — мы найдем людей которые сделали это, ты и я. И когда мы их найдем, единственное, о чем я буду просить у Бога, чтобы Он позволил им жить достаточно долго, чтобы они узнали, кто их убивает".

Глава тридцать шестая

— Спасибо, что согласились принять меня, миледи. Я понимаю, что вам сейчас нелегко.

— Не стоит благодарности, Иуда, — ответила Хонор, вставая из-за стола ее Лэндингской резиденции, когда Джеймс Макгинесс проводил адмирала Иуду Янакова в ее кабинет. Профессиональное выражение, изображаемое Макгинессом, могло обмануть любого, кроме тех, кто его знал… и Янаков был среди них. Хонор чувствовала беспокойство грейсонского адмирала о горе ее стюарта и о ее собственном, и улыбнулась, к сожалению, почти неестественно, пожав его руку. — Сейчас трудно многим.

— Я понимаю, миледи.

Янаков посмотрел на нее испытующе, не пытаясь скрыть свое беспокойство, и она встретила его взгляд прямо. Она была уверена, что он был одним из тех немногих людей, которые поняли, что она действительно может читать эмоции, хотя она не была уверена, что он понял, что она может делать это самостоятельно, без присутствия в Нимица. В любом случае он никогда не предпринимал попытки скрыть свое уважение и подлинную привязанность к ней, она чувствовала, заботливый аромат эго беспокойства о ней.

Конечно, было кое-что еще. Она ожидала этого, когда он пропросил о встрече с глазу на глаз в такой короткий срок.

"Присаживайтесь", пригласила она, и он уселся на указанный стул, и посмотрел вместе с ней на воды залива Джейсон сквозь кристалопластовую стену. "Можем ли мы предложить вам что-нибудь?" добавила она, и он покачал головой.

"Я думаю, тогда это все, Мак," сказала она, глядя на МакГинесса, и стюард улыбнулся почти нормальной улыбкой, прежде чем слегка поклонился и удалился. Она посмотрела ему вслед, потом обратно на кристалопласт.

Будет шторм, думала она, глядя на черные тучи катятся к городу через сердитые барашки волн. Шторм, который зеркально отражал еще один в ее собственной душе.

Окончательное, официальное количество погибших было еще далеко от завершения, но она слишком хорошо знала, чем это было для ее собственной семьи. Помимо своей матери и отца, близнецов, Хэмиша и Эмили, Рауля и Кэтрин, у нее осталось ровно пять близких родственников выживших в Звездной Империи. Это число, очень скоро, будет сокращено до четырех, потому что Аллен Дункан — муж ее тети Доминики — решили вернуться на Биовульф. Существовали слишком много воспоминаний о Сфинксе, слишком много боли, когда он думал о своей жене и четырех детях. Так как он очень любил Мантикору, ему был нужен комфорт его родного мира, и семьи которая осталась у него там.

Кроме него, из ее ближайших родственников останутся, ее двоюродная тетя Сара, которая вдруг стала второй графиней Харрингтон, Бенедикт и Лия Харрингтон, выжившие детей тети Клариссы, ее ближайший живой родственник Мантикорец был петиюродный брат. Она знала, как невыразимо счастлива она должна быть за своих родителей, брата и сестру, и собственных детей, но это было трудно — тяжело — чувствовать благодарность, когда все остальные члены ее семьи были уничтожены, так жестоко и полностью как и Клан Черной Скалы.