Дело для трех детективов

— Достаточно трудно найти то, что фактически произошло, не рассматривая всего того, что могло произойти. Возможно, в окно влетел дракон и своим языком, как мечом, совершил убийство. Недавно изобретённый воздушный шар, возможно, завис над домом, как облако, и позволил убийце спуститься к окну. Человек, возможно, совершил сверхъестественный прыжок на подоконник, а потом прыгнул на ветви соседнего вяза. Или я, возможно, скрывался весь вечер под кроватью и при вашем приближении превратился в крысу. И всё же мало пользы для меня или для доктора Тейта в изобретении этих сенсационных гипотез.

— Значит, вы действительно знаете, — сказал я с некоторым облегчением, — что произошло на самом деле и кто виновен?

Я ждал его ответа, затаив дыхание, когда он внезапно схватил меня за руку, и мы остановились. Над нами высились холмы, и их линия была столь же плавной и отчётливой, как линия куполов храма. Рядом громоздилась купа деревьев, согнутых за многие годы ветром, но несмотря на это цепляющихся за жизнь. Я и сегодня мысленно вижу их контуры и край холмов, поскольку в центре этой картины было нечто, что сделало её незабываемой для меня.

Это были две фигуры, причём одна напоминала моего компаньона. Они, высокая и низкая, чёрными силуэтами выделялись на серо-синем сумрачном небе. Чёрными заставило их выглядеть не только их положение на фоне неба, но и сама их одежда была чёрной, а за спиной маленького что-то трепыхалось. Я вздрогнул. Что же это такое: только что билось за спиной, теперь свободно висит вдоль тела, а сейчас надувается ветром как парус? Могли ли это быть…

Но через мгновение я велел себе перестать валять дурака. В человеке не было ничего сверхъестественного. Его развевающийся контур объяснялся чёрным капюшоном, и я понял, что вижу перед собой викария.

Отец Смит моргал чистыми и невинными глазами, за которыми, я знал, скрывались самые умные мысли. Вцепившись обеими руками в ручку неизменного зонтика, он наблюдал за двумя людьми, спускающимися с холма к дому Терстонов. И пока я на него смотрел, вся моя уверенность в выводах лорда Саймона и месье Пико испарилась. В конце концов, чем они меня взяли? Этим утром я, в компании с лордом Саймоном, видел трёх подозреваемых, и он сказал мне, что его теория созрела. Днём, во время моей прогулки с месье Пико, я увидел ещё троих, и он заявил, что также решил загадку. И теперь, в этот жуткий момент, здесь стоял отец Смит, сверкающий стёклами очков в сторону двух остальных. (Я уже распознал во второй фигуре Столла.) В самом-то деле, после восьмидесяти миль в автомобиле, восьми пешком, да ещё стояния на холодном ветру и разглядывания очертаний меловых холмов я был ничуть не ближе к истине, чем вчера вечером.

Мне пришлось повторить свой вопрос отцу Смиту, когда он наконец тронулся с места.

— Вы действительно знаете? — почти прошептал я.

— Да, — сказал он, — я знаю.

ГЛАВА 25

Итак, мы вновь находились в библиотеке: Уильямс, лорд Саймон, месье Пико, отец Смит, сержант Биф и я. Доктор Терстон тоже намеревался прийти, но наши следователи решили, что, поскольку сейчас придётся заново ворошить все детали, это будет слишком болезненным для него. А кроме того, в его присутствии просто не было необходимости. Он может услышать об аресте и позже.

Я не преувеличиваю, когда говорю, что моё волнение перешло все пределы, и не сомневаюсь, что Уильямс был в таком же состоянии. Дело не только в том, что тайна должна была разъясниться, но и в том, что какого-то человека придётся послать на верную смерть — если поисками доказательств занялись три таких детектива, ни у какого адвоката в мире, конечно же, не хватит умения, чтобы оправдать его. И возможно, именно это сделало наш интерес несколько болезненным, но одновременно придало нашему собранию остроту и драматичность. Чьё-то имя будет названо, человек будет судим и повешен — кто-то, кого мы хорошо знаем, кто-то, с кем мы сегодня спокойно разговаривали. Я посмотрел на свою руку и заметил, что она немного дрожит.

Так же, как на дознании, когда лорд Саймон был первым, кто задавал вопросы каждому из свидетелей, он первым взял слово:

— Я могу обрисовать в общих чертах это печальное дело, — сказал он, — а затем мои коллеги смогут усилить или скорректировать любую из деталей. Так устраивает?

Месье Пико кивнул, отец Смит не возражал, и, таким образом, лорд Саймон начал говорить. В комнате наступила тишина почти неправдоподобная, и в этой обстановке он начал спокойно обрисовывать ситуацию:

— Интересное дело, — сказал он, — но не настолько загадочное, как выглядело поначалу. Однако какое-то время оно сбивало нас с толку, так что отдадим ему должное. Разгадывать большинство преступлений столь же просто, как лущить горох. Здесь, конечно, был не такой случай.