Дело Дрейфуса

Генералы встревожены. Тщетно Пикар доказывает им: «Мне кажется, я сделал все необходимое, чтобы инициатива исходила от нас. Если потеряют слишком много времени, инициатива будет с другой стороны, что, невзирая уже на высшие соображения, сделает нашу роль весьма неприглядной. Это будет кризис трудный и беспощадный, и его можно избежать, если бы учинить вовремя правосудие»[94]. Генералы пытаются убедить Пикара в необходимости хранить молчание, говоря о том, что к делу Дрейфуса нельзя возвращаться, в этом заинтересованы высшие военные начальники. Но видя, что на недогадливого офицера эти аргументы не действуют, генерал Гонз прямо заявляет ему: «"Если вы никому ничего не расскажете, никто об этом не узнает". – "Это гнусно, мой генерал. Я не желаю уносить эту тайну в могилу, – отвечает возмущенный Пикар"»[95].

Встревоженные деятельностью Пикара и статьями в прессе, генералы делают следующий ход. Как и многие другие поступки в ходе этого дела, это грубейший промах. 10 и 15 сентября 1896 года в газете L'Eclair, тесно связанной с военными кругами, появились две статьи под названием «Изменник». В них утверждалось, что имеются стопроцентные доказательства виновности Дрейфуса. Приводился текст письма, якобы написанного Шварцкоппеном Паниццарди: «Решительно, эта скотина Дрейфус становится слишком требовательным»[96]. Документы представляли собой грубую фальшивку. Это сразу же поняли многие. Чтобы один военный атташе посылал письмо другому, приводя подлинную фамилию агента?! Как мы знаем, суду был представлен совсем другой документ. Но эта статья впервые сделала известным факт грубого нарушения законов во время дела Дрейфуса. В ней говорилось, что этот документ был настолько секретным, что его довели до сведения судей из военного трибунала в совещательной комнате, не познакомив с ним ни адвоката, ни подсудимого. 18 сентября на основании грубого нарушения законов жена Дрейфуса возбудила ходатайство о пересмотре дела.

Генеральские фальшивки

Генералы еще больше встревожились и решили заняться массовым производством фальшивок. Их действия были очень хорошо описаны в романе А. Франса «Остров пингвинов». Греток (его прообразом послужил Мерсье) говорил: «В качестве доказательств поддельные бумаги вообще ценнее подлинных, прежде всего потому, что они специально изготовлены для нужд данного дела. Так сказать, на заказ и по мерке»[97].

Генералы действуют прямо по его рекомендации. На парижской почте «случайно» было задержано письмо на имя бывшего капитана Дрейфуса с совершенно невинным содержанием. Однако между строк невидимыми чернилами было написано следующее: «Невозможно расшифровать последнее сообщение. Возобновите старый способ для ответа. Укажите точно, где находятся представляющие интерес документы и проекты, связанные с вооружением. Актер готов действовать немедленно»[98].

Подделка была очень грубая, невидимые чернила были видны еще до того, как бумагу проявили. Кроме того, не понятно, как автор письма мог не знать, что Дрейфус уже полтора года на Чертовом острове. Но о таких «мелочах» Генштаб не заботился.

Продолжает свои операции Анри. Он подделал письмо от 31 октября, якобы отправленное Паниццарди Шварцкоппену и подписанное «Александрина». В нем итальянский военный атташе подчеркивал, что будет отрицать всякую связь с Дрейфусом, и просил, чтобы его немецкий коллега занял аналогичную позицию. Расчет Анри основывался на том, что французская разведка имела перехваченные подлинные письма Паниццарди Шварцкоппену от 29 октября и 7 ноября. Фальшивка, письмо от 31 октября, была отредактирована так, чтобы создать впечатление, будто оно продолжает предшествующее ему и предваряет последующее. Поэтому прямо упоминание в тексте имени Дрейфуса, очевидное доказательство, что он был германским шпионом, не столь явно бросается в глаза.

1 ноября Анри знакомит с этим документом генерала Гонза и просит не показывать его Пикару. Гонз снимает с письма фотокопию и отправляет документ и фотокопию военному министру Билло. Через несколько дней Билло, не показывая ни документа, ни фотокопии, заявляет Пикару, что имеется документ, твердо устанавливающий вину Дрейфуса.

10 ноября газета Matin публикует фотографический снимок бордеро. Неизвестно, был ли снимок опубликован с ведома генералов, но если они дали санкцию на опубликование, то это явилось их самой крупной ошибкой.