Дело фальшивого глаза

- А что слышно насчет отпечатков ваших пальцев на пистолете? спросила она.

- Я думаю, это они упустили из виду. У полиции есть отпечатки пальцев всех обитателей дома Бассетов, но о моих они не позаботились.

- Скажите, Гамильтон Бюргер - проницательный прокурор? -спросила она.

- Не знаю, пока еще рано говорить о нем. Это первое дело об убийстве, в котором он принимает участие.

- Вы знакомы с ним?

- Я с ним встречался.

- Если он узнает, что вы причастны к исчезновению Фенвик, он предпримет что-нибудь против вас?

- Возможно.

- А что вы можете сделать?

- Сказать ему правду, но этого недостаточно.

- Что вы имеете в виду?

- Если бы я сообщил любому суду на этой зеленой Божьей земле, что я захватил важную свидетельницу в деле об убийстве, укрыл ее от властей и отправил к себе в офис, чтобы узнать, что ей известно, и получить ее показания, прежде чем за нее возьмется полиция, а потом попытался рассказать о ее исчезновении неизвестно куда, то для среднего читателя газет это означало бы две вещи: во-первых, что я лжец, а во-вторых, что ее показания имеют решающее значение в деле против моего клиента и я укрыл ее по этой причине.

Делла Стрит сочувственно кивнула.

Загудел зуммер из приемной - Деллу приглашали к телефону по важному делу. Она взглянула на Мейсона, тот кивнул. Делла подняла трубку, послушала и прикрыла мембрану ладонью.

- Это окружной прокурор Гамильтон Бюргер. Он в приемной и хочет видеть вас,- сказала она.

- Пригласи его сюда,- сказал он.- И записывай каждое слово. Не думаю, что он станет сознательно извращать сказанное мной, но всегда полезно иметь туза в рукаве.

Делла кивнула и пошла навстречу прокурору.

- Здравствуйте, Мейсон,- приветливо поздоровался вошедший. Он был широкоплечий, с толстой шеей, усатый.

Мейсон тепло приветствовал его, пригласив сесть.

- Это официальный или частный визит? - спросил Мейсон.

- Скорее частный,- сказал Бюргер.

Мейсон взял сигареты и предложил их Бюргеру, тот взял, закурил и улыбнулся Делле, которая расположилась с блокнотом на дальнем конце стола.

- Разве так необходимо записывать, что я скажу? - спросил Бюргер.

- Нужно записывать все мои слова, чтобы потом мне не приписали того, что не было сказано.

Прокурор испытующе посмотрел на адвоката.

- Послушайте, Мейсон,- сказал Бюргер,- я должен проверить вас.

- Это меня не удивляет.

- Я слышал, что у вас репутация очень изобретательного человека.

- И вы пришли ко мне, чтобы обсудить со мной мою репутацию? иронически спросил Мейсон.

- Отчасти и по этой причине.

- Хорошо, давайте обсудим, но выбирайте выражения.

- У вас репутация адвоката, способного не разные штучки, и, по моему мнению, это так и есть, хотя я считаю ваши штучки вполне законными.

- Я рад, что вы так думаете,- ответил Мейсон.- Ваш предшественник думал обо мне иначе.

- Я полагаю, что адвокат вправе прибегать к искусным, но законным ходам, с тем чтобы выяснить правду,- продолжал Бюргер.- И полагаю, что вы прибегаете к вашим фокусам не ради того, чтобы запутать и смутить свидетеля, а именно ради того, чтобы он говорил правду.

Мейсон поклонился.

- Я поблагодарю вас, когда вы закончите свою речь,- сказал он.- Опыт подсказывает мне, что обычно начинают с комплиментов, чтобы потом больней ударить.

- Сейчас не время для этого,- ответил прокурор.- Я только хочу, чтобы вы поняли мое отношение.

- Если оно действительно таково, то я его понимаю.

- Тогда вы оцените то, что я намерен сказать.

- Продолжайте.

- Прокурор обычно хочет наказать виновного. Это естественно. Полиция расследует дело и представляет результаты прокурору. А он уже готовит приговор. Фактически репутация прокуратуры зависит от числа раскрытых преступлений. Поскольку я взялся за эту работу, то хочу быть добросовестным. Я испытываю ужас при мысли, что могу наказать невиновного. Мне нравится ваша работа. Вероятно, вы не согласитесь с тем мнением, которое я составил о вас.

- Какое же это мнение? - сказал Мейсон.

- Мне кажется, что вы больше детектив, чем адвокат. И это нисколько не умаляет ваши юридические возможности. Ваша техника выступления на суде просто великолепна, но она не всегда способствует правильному пониманию дела. Когда вы используете ваши трюки в ущерб судопроизводству, я против них, но когда это делается ради раскрытия тайны, я за них. Мои руки связаны, я не имею возможности действовать иначе, чем предусмотрено специальной инструкцией. Иногда мне хотелось бы иметь такую возможность, особенно когда я вижу, что свидетель лжет.

- Поскольку вы искренне говорите со мной,- сказал Мейсон,- чего раньше не делал ни один прокурор, я тоже буду с вами откровенен. Этого, конечно, я не позволил бы себе с другим прокурором. Я не спрашиваю клиента, виновен он или нет. Когда я даю согласие клиенту заняться его делом, то получаю с него деньги. Виновный или нет, он в итоге предстанет перед судом. Но если я узнаю, что мой клиент виновен, особенно в убийстве, и что его нельзя оправдать ни морально, ни по закону, я заставляю его признать вину и отдаю на милость суда.

- Я так и думал о вас, Мейсон,- сердечно сказал прокурор.