Дело Фергюсона. Финт

- Ну, и она сама, и её муж не столь уж восхитительны. В этом году я допустил две большие ошибки: нанял Гейнса и не воспрепятствовал Фергюсонам проникнуть в клуб. И две эти ошибки вместе составили самую огромную ошибку моей жизни.

- Ну, вряд ли все-таки дело обстоит так скверно.

- Ах, вряд ли? Моя жизнь, возможно, находится под угрозой.

- Со стороны Гейнса?

- Да нет. Его давно и след простыл. Они уже наверное в Акапулько. Или на Гавайях.

- Они?

- Я думал, вы знаете. Эта Холли Мэй удрала с ним. А полковник Фергюсон винит во всем меня. Он сейчас сидит в баре и лакает шотландское виски.

Я уверен, он набирается смелости убить меня.

- Вы серьезно, Бидуэлл?

Он наклонился так, что на его лицо упал свет. Глаза у него были абсолютно серьезными.

- Он же маньяк. Запил с той минуты, как она улепетнула, и ему втемяшилось взвалить их бегство на меня.

- Когда она уехала?

- Вчера, и прямо отсюда. Обедала с мужем в столовой. Её позвали к телефону. А она, как повесила трубку, сразу вышла на стоянку. Гейнс ждал её там.

- Откуда вы знаете?

- Их видел там член клуба, а потом сказал мне.

- Полиции вы об этом сообщили?

- Разумеется нет. Ситуация очень деликатная, мистер Гуннарсон. Кошмарная, но очень деликатная. - Он выдавил бледную улыбочку. - Наш клуб - наиболее уважаемый к западу от Миссисипи…

- Но ему недолго таким оставаться, если один из членов пристрелит администратора за то, что тот содействовал спасателю в покушении на целомудрие Холли Мэй.

- Не надо, будьте так добры! - Он с содроганием закрыл глаза. - Впрочем, если он меня пристрелит, всем моим тревогам придет конец.

- Вы, кажется, почти не шутите?

Он широко открыл глаза:

- Пожалуй, что и так.

- У Фергюсона есть пистолет?

- Целый арсенал. Нет, серьезно. В числе прочего он еще и охотник на крупную дичь. Ему нравится убивать.

- А не поехать ли вам домой?

- Ему известно, где я живу. Он уже являлся туда рано утром. Орал у дверей.

- Мне кажется, вам следовало бы вызвать полицию. Он может оказаться опасным.

- Он опасен без всяких «может». Но я не могу и не стану впутывать в это полицию. Слишком многое поставлено на карту.

- Что именно?

- Репутация клуба. Ни даже тени скандала после двойного самоубийства Абернети, а это было еще до меня. Пока мне остается только стоять твердо и уповать на спасение без пяти двенадцать.

- Ну, будем надеяться, мистер Бидуэлл.

- Зовите меня Артуром, если хотите. Давайте я вам налью.

- Нет, спасибо.

Он старался затянуть разговор. Я поглядел на часы. Не без пяти двенадцать, но все-таки почти девять. Дело Эллы Баркер завело меня очень далеко и угрожало увести еще дальше. Пора было возвращаться домой к Салли. Мысль о ней была точно резинка, которая растягивается, но никогда не лопается.

Вот только иногда она продолжала и продолжала растягиваться.

Телефон на столе Бидуэлла зазвонил. Он поднял трубку с усилием, точно тяжелую гантель, послушал шелестящий голос и сказал:

- Ради всего святого, Падилья, я же сказал вам, чтобы вы его спровадили… Нет, не вызывайте! На мою ответственность.

Бидуэлл кинулся к двери, захлопнул ее, запер и прижался к ней спиной, раскинув руки, словно готовясь быть распятым.

- Падилья говорит, что он идет сюда.

- Так лучше отойдите от двери. А кто такой Падилья?

- Бармен. Фергюсон сказал ему, что ждать больше не желает. - Его лицо покрывалось каплями, точно холодное стекло. - Поговорите с ним, а? Объясните, что я совершенно ни при чем. Абсолютно. И не имею никакого отношения к тому, что его благоверная уехала.

Он на заплетающихся ногах отошел в угол и прислонился к стене.

- А откуда у него такая мысль?

- Он сумасшедший. Делает из мухи слона. Я просто позвал её к телефону к себе в кабинет.

- Звонил Гейнс?

- Если он, то сильно изменил голос. Мне он показался женским. Но незнакомым. А Фергюсон, видимо, воображает, что я в сговоре с Гейнсом - и только потому, что я вызвал его жену из столовой!

- Я тебя слышу, Бидуэлл! - донесся голос из-за двери.

Бидуэлл подпрыгнул, как от удара током, и привалился к стене, точно ток его убил.

- А если бы я не слышал тебя, Бидуэлл, то учуял бы. По запаху узнал бы, что ты там. - Дверная ручка задергалась, голос поднялся на октаву. - Впусти меня, свинья трусливая!

Мне с тобой, свинья Бидуэлл, надо потолковать. И ты знаешь о чем, Бидуэлл.

При каждом упоминании своей фамилии Бидуэлл вздрагивал. В третий раз он бросил на меня отчаянный взгляд:

- Поговорите с ним! Когда я пытаюсь что-то сказать, это только разъяряет его еще больше. Вы же адвокат, вы умеете говорить с людьми!

- Вам нужен не адвокат, а телохранитель.

Фергюсон подтвердил мой вывод сокрушительным пинком в нижнюю филенку.

- Открывай, Бидуэлл, не то я высажу дверь ко всем чертям!

Он пнул еще раз, филенка треснула, на ковер посыпались хлопья лака.

Бидуэлл взмолился:

- Выйдите к нему! Вам бояться нечего. Он не на вас зол, а на меня.

От третьего пинка филенка подалась. Встав сбоку, я отпер дверь и распахнул ее.