Дело Фергюсона. Финт

- Естественно. Редкостная женщина. С обслуживающим персоналом всегда мила, умеет пить и не терять себя. По моим меркам настоящая леди. Пока я работал в «Оазисе» в Палм-Спрингсе, насмотрелся на голливудскую шатию-братию. Только успеют сунуть передние ноги в корыто, и сразу выламываются, будто им весь мир принадлежит. А Холли не такая. То есть миссис Фергюсон.

- Вы называли её Холли?

- Естественно. А она меня - Тони. Холли я называл её в баре. Только там. Настоящая демократка. Из рабочей семьи. Она мне сама сказала.

- И с Ларри Гейнсом она была демократичной?

- Говорят. - В голосе у него прозвучало разочарование. В Холли? Или во мне? - Вместе я их ни разу не видел. Он старался держаться от меня подальше. Что-то там было, но ставлю сто против одного, совсем не то, что думают некоторые. Я полгода наблюдал за ней из-за стойки, а оттуда людей видишь такими, какие они есть. И любовался, как она давала по рукам большим докам по этой части. Ей просто было неинтересно. Не такая она, и все тут.

- А я слышал другое.

- Ну, кое-кому она не нравится, так и что? - воинственно спросил Падилья. - Свои недостатки у нее есть, я же не отрицаю. А сказал только, что она не из тех, кто погуливает на стороне» И хотите знать мое мнение? Мужа она любит по-настоящему. Красавцем его не назовешь, но что-то, значит, в нем должно быть. Только войдет в бар; а она уже вся словно светится изнутри.

- Так почему же она от него сбежала?

- По-моему, она не сбежала, мистер Гуннарсон. По-моему, с ней что-то случилось. Сами прикиньте: только что она была душой компании, а в следующую минуту вдруг исчезла.

- Куда?

- Не знаю. У меня секунды свободной не было смотреть по сторонам. Как она уходила, я не видел. Знаю только, что ушла и не вернулась. И её муж с ума сходит от страха за нее. Потому-то он и бесится, если вас интересует мое мнение.

- Но что могло с ней случиться?

Падилья вздохнул.

- Этот город, мистер Гуннарсон, мне известен куда лучше, чем вам. Я тут родился и вырос - прямо в конце Пелле-стрит. Здесь найдутся люди, которые вас прикончат, чтобы выгрести мелочь у вас из карманов. А вчера на Холли… на миссис Фергюсон брильянтов было за пятьдесят тысяч.

- Откуда вы знаете, сколько стоили её драгоценности?

- Еще не хватает вам меня подозревать! Да я бы волоска у нее на голове не повредил. Покажите мне этого подонка - я его до смерти измордую!

- Вы не ответили на мой вопрос.

- Про брильянтовую брошь? Подарок мужа, ну, она и хвастала немножко. Я её предостерег, что язык надо держать за зубами. Даже в «Предгорьях» не стоит кричать направо и налево, сколько… Э-эй! - Машина вильнула в сторону, так сильно дернулись его руки. - По-вашему, Гейнс подбирался к её драгоценностям?

- Не исключено. - У меня в сознании складывались два образа Холли Мэй, но они никак не хотели слиться в одну доступную пониманию женщину. - А вы говорили о своих подозрениях кому-нибудь?

- Только Фрэнки. Он мой помощник. Попробовал поговорить с мистером Бидуэллом. Но он и слушать не захотел. А полковнику и так тревог хватает.

- Он считает, что его жена стала жертвой преступления?

- По-моему, да. Только он не хочет себе в этом признаться. И притворяется перед собой, будто она сбежала с любовником, лишь бы бушевать, а не… не дергаться от страха.

- Вы психолог, Тони.

- Во-во! С вас двадцать пять долларов! - Но он не засмеялся. Ему удалось напугать не только меня, но и себя.

Мы перевалили за гребень гряды, отделяющей долину от побережья. Я вдохнул запах моря, ощутил его необъятность, открывающуюся во мраке внизу под обрывом.

Ночь рассекал вращающийся луч маяка. Он скользнул по шпалере деревьев на обрыве, по плоской крыше одинокого дома и повернулся к морю, где его поглотила стена тумана.

Падилья свернул на дорогу между двумя живыми изгородями, в зеленую траншею, вырванную из темноты. Она вывела нас на разворот за домом с плоской крышей. Подогнав машину ко входу, Падилья вытащил из замка зажигания связку ключей, отпер входную дверь и зажег свет внутри и снаружи.

Совместными усилиями мы извлекли Фергюсона из машины и пронесли через весь дом в спальню. Он обмяк тряпичной куклой, но оказался таким тяжелым, словно кости у него были чугунными. Меня начинала мучить тревога. Я зажег лампу на тумбочке и посмотрел на его застывшее лицо. Оно покоилось на подушке, как в изголовье гроба.

- Да ничего с ним такого нет, - сказал Падилья, разгоняя мои опасения. - Отсыпается, только и всего.

- А вы не думаете, что надо бы вызвать врача? Ведь я ударил его довольно сильно.

- Ну, проверить это нетрудно.

Он вошел в смежную ванную, вернулся с водой в пластмассовом стакане и вылил немного на лицо Фергюсона. Вода расплескалась о лоб, стекла в височные впадины, смочила жидкие волосы. Глаза Фергюсона сразу открылись. Он приподнялся, сел на кровати и сказал очень внятно:

- Что там еще, ребята? Землянка протекла?

- Ага. Виски льет как из ведра, - ответил Падилья. - Как вы себя чувствуете, полковник?

Фергюсон сидел, опираясь на локти, вжав голову в приподнятые плечи и соображая, как он себя чувствует.