Дело Фергюсона. Финт

- Всего пятеро, а живых четверо. То есть надеюсь, что они живы. - И принялась загибать пальцы. - Хильда, Джун, Фрэнк, Рене и Джек. Фрэнк был третьим с обоих концов, тот, что разбился на машине. Хильда Фрэнка любила ну до того сильно, как ненавидела Джун - как старшая следующую, понимаете? На той неделе она чуть с ума не сошла, когда я ей сказала, что Фрэнк разбился. И ведь за рулем-то не он сидел. Я ей сказала: вот что бывает, когда девушка бросает свою семью, как она бросила. Хочешь вернуться, ан их уже никого и нет. Так вот и со мной и с моей семьей было, когда я… когда я вышла за Дотери и мы переехали жить в Калифорнию. - Она продолжала, не меняя тона: - И хорошенькую жизнь он мне устроил со своими кроликами-шиншиллами, пышечными да магазинами новинок. А сам все время лакал спиртное.

- Что произошло с другими вашими детьми?

- Джун и Рене уехали, ну, как Хильда. Джун связалась с коммивояжером, который жил в отеле «Звезда». Он нейлоновыми чулками торговал. Ходил с ними от двери к двери, а ей в отцы годился. Когда Дотери узнал, он избил её рукояткой молотка, да разве их этим остановишь! Последний раз я про нее слышала, что она ходила с чулками от двери к двери в Комптоне. Очень мне горько стало. Я ведь всегда думала, если из них кто чего добьется, так Джун. Всегда на нее надеялась. Только выходит, что Хильда. Ну Богу оно виднее.

- А Рене?

- Рене уехала и нашла работу, чуть ей восемнадцать сравнялось. Где-то в Сан-Франциско устроилась. Официанткой. Написала мне на Рождество, только обратный адрес на конверте поставить забыла.

- А Джек?

- Он мой младшенький. Ему еще семнадцати нет. Ну и хорошо, он ведь в исправительном заведении для малолетних. Полицейские мне сказали, что, будь он постарше, они бы его в тюрьму упрятали за кражу машины, которую он украл.

Тягостный итог. Да еще сразу вслед за миссис Хейнс с её упорным отрицанием очевидного. Я не знал, то ли мне рассмеяться в лицо миссис Дотери, то ли разрыдаться в её кока-колу, и спросил себя, что я делаю тут, в шестидесяти милях от своего дома, копаясь в развалинах жизней, которые для меня ничего не значат.

Нет, поправился я, - жизней, которые прежде для меня ничего не значили.

Прихлебывая кока-колу, совсем уже теплую, и глядя на потухшее лицо миссис Дотери, я вдруг ощутил, как необъятна Земля, вращающаяся между светом и мраком, и что это значит - давать жизнь детям в нашем мире. Что-то землетрясением всколыхнулось в таких глубинах моего сознания, о каких я и не подозревал, - безмолвная молитва за Билла Гуннарсона-младшего.

- Вы не разрешите мне позвонить, миссис Дотери?

- У нас тут телефона нет. Если очень важно, такой внизу, в магазине. - Она замялась, а потом рискнула: - Вы ведь хотели мне про Хильду рассказать.

- Да. Она внезапно исчезла при подозрительных обстоятельствах. Её муж очень за нее тревожится. Кстати, я представляю его.

- При каких таких подозрительных?… Так она, значит все-таки что-то натворила?

- Не исключено. Но, возможно, что и нет. Видимо, она каким-то образом связана с человеком, которого зовут Гарри или Генри Хейнс.

- Это что же, она с ним по-прежнему путается? - Волна краски поднялась от её шеи до самых глаз.

- Как будто так. А вы знаете Хейнса?

- Знаю? Еще бы не знать! Это он всему её обучил.

- Чему именно?

- А всему, чего девушке не положено. Помню, как она первый раз домой пришла, а от нее разит. Пятнадцать-шестнадцать лет девочке, а она до того напилась, что еле на ногах держится. «Налакалась?»- говорю я ей, а она - нет и нет. Тут Дотери вваливается, пьяный в дымину, и накидывается на нее. Переругались они - жуть. Он бы её до крови избил, только я сбегала за резаком и сказала, чтоб её не трогал. «Не трогай ее, - говорю, - если тебе жизнь дорога». Он увидел, что я всерьез, ну и отвязался от нее. Да только поздно. После с ней никакого сладу не стало. Дотери на меня валил, дескать, я её распустила. Так ведь нельзя же забить девочку до смерти. Или держать под замком. Да она все равно в окно выскочила бы, совсем без царя в голове была. Пила, носилась в машинах, крала с прилавков, кабы не хуже. И всему этому её Гарри Хейнс обучил.

- Следовательно, они держались друг друга несколько лет?

- Я все что могла сделала, только бы положить этому конец. В школе они в одном спектакле участвовали, и он повадился в пышечную ходить. Мы тогда пышки пекли, а Хильда и Джун после школы помогали подавать их посетителям. Джун подглядела, как они лапались на кухне и пили ванильный экстракт из пинтовых бутылок. Ну, я и подстерегла его, как он пришел в следующий раз. Уж я ему выдала! А Хильду предупредила, что он для нее хуже отравы, и для нее, и для любой девушки. Знаю я таких, которые гордые рожи корчат. Воображают, будто им все позволено. Заберут у девушки что сумеют, а её бросят с пустыми руками. - Она говорила с такой горечью, словно испытала это на собственном опыте.

- Вы Хейнса недавно не видели?