Дело Габриэля Тироша

Я подозревал, что Габриэль сыграл целый спектакль, когда узнал от Аарона, что он продемонстрировал его отцу, господину Иардени, сефардское произношение с гортанными «хетт» и «айн», от чего у отца закружилась голова от удовольствия, и он провозгласил Аарону и всей семье, что «такой высокий дух еще не выходил из учительской».

Отец Яира господин Рубин сказал, примерно, следующее:

«Видно, что господин Тирош – педагог. С момента, как он пришел в класс, кончились мои проблемы с руководством гимназии. Ты прекратил свои сумасшествия и сделался нормальным человеком».

Мать же Дана сыграла на женской струне, независимо от возраста выражающей тоску по молодости.

«Какой красивый учитель – настоящий священник!» – изумлялась она. – Не удивительно, что он покорил ваш седьмой. Только глянет своими глазами, и уже возникает желание исповедаться».

Так, при помощи своей покоряющей внешности, освещаемой изнутри несколько размытой серьезностью, он покорил сердца женщин и поколебал верность мужчин. Выясняется, что он ввел в заблуждение родителей точно так же, как и господина Розенблюма. Не могу удержаться и не пожалеть их. Удивительно видеть, насколько люди не подозревают, откуда может прийти настоящая опасность, и продолжают тянуться, как лунатики, именно туда, где их поджидает катастрофа. Было в Габриэле то выражение уверенности и ответственности, которое не давало даже самому подозрительному повода увидеть, что он замышляет нечто тайное и опасное. Весь его внешний вид свидетельствовал об умеренности и сдержанности, взвешенности и осторожности, и о других качествах истинно порядочного воспитателя молодежи, а не подпольщика. Тут следует отметить, насколько он был строг в отношении домашних заданий, как будто не было других дел, которыми надо было заниматься в послеобеденные часы, вечером и ночью. Эта строгость, которая значительно повысила уровень наших знаний, особенно чувствовалась нами именно в те дни, когда, казалось нам, он просто свалится с ног от нагрузки после ночных походов. Это развитое в нем чувство долга перед учебой обращено было на самую мелочь в учебе и дисциплине не меньше, чем на приковывающие нас к себе ночные его авантюры.

Однажды (на утро после операции в Крестовой долине) Айя не приготовила уроки по истории. Господин Тирош без малейших колебаний спросил ее о причине. Ответ ее всколыхнул во мне волну солидарности с ней.

«Я устала», – ответила она ему негромким голосом.

«Это недостаточная причина», – тут же ответил ей господин Тирош, – представь себе, что строитель устал строить, а часовой устал стоять на посту. Какой бы дом мы построили, и какой жалкой и безответственной была бы его охрана»

Айя ничего не ответила. Это был, вероятно, единственный случай, когда я испытал ненависть к господину Тирошу. Но именно такие истории передавались из уст в уста в коридорах гимназии, и оттуда приходили в наши дома. Именно они убеждали наших родителей в том, что мы, наконец-то, в надежных руках настоящего воспитателя.

Глава двадцать вторая

1

Яир сегодня управляющий банком, и все его знакомые свидетельствуют о том, что мозг у него ясен, трезв и полон цифр. Его талант особенно чувствуется в области инвестиций. У меня же свои воспоминания, связанные с его характером и талантами, но я храню их при себе и никому не рассказываю, чтобы не повредить непоколебимой вере в него его клиентов. Иногда я думаю, что наследственность его отца в конце концов победила, в создании личности сына, и хромосомы, отвечающие за талант проворачивать деньги, которые были особенно развиты у отца Яира – подрядчика Рубина – победили в сыне романтические порывы, шедшие от Габриэля Тироша. По сути, нет в нас ничего, кроме того, что дали нам породившие нас. Конечно, мы можем порой сойти на какие-нибудь петляющие тропинки, которые не запечатлены в нашей наследственной карте. Но, в конце концов, мы возвращаемся в определенные нам рождением рамки. В юности все мы «сабры», мечтатели и борцы, дикие характерами и презирающие богатство. Но «сабра» улетучивается к сорока-пятидесяти годам нашей жизни, и мы становимся наученными опытом евреями, знающими цель и ищущими прибыли, прилежными сыновьями Ротшильдов и Гиршей, радостными и округлившимися.

Встречаюсь я иногда с Яиром в кафе, или мы приглашаем друг друга домой. Понятно, что во втором случае разговор заводят жены на вечные темы – о здоровье детей, ценах на продукты, новых модах, и голоса их заполняют квартиру постоянной болтовней, прекращающейся лишь в момент подачи кофе и печений. Жена моя обычно любит рассказывать жене Яира о наших квартирных проблемах, главным образом о том, что квартира слишком тесна. Госпожа Рубин считает, что нам необходима более просторная квартира. Сразу жена упирает в меня взгляд, полный обвинения: «ты видишь?», и разговоры об экономии и ссудах сменяют тему семьи и моды. Тут Яир отрывает взгляд от газеты, которой укрывается от женских разговоров, и спрашивает меня деловым тоном: