Дело Гэлтона

Другая причина заключалась в том, что он мог невероятно ловко управляться с полицейскими и стрелковым оружием, производимым на территории одиннадцати стран мира. В 70-е годы XX века сие искусство выживания столь же важно, как и умение лгать перед телекамерой, рассказывать похабные анекдоты или управлять автомобилем в час пик.

Когда прибыла бутылка пива, Карстерс отдал мзду другому служащему отеля «Хэй-Адамс» и, оставшись в приятном одиночестве, стал потягивать божественный напиток, произведенный датскими пивоварами. Это пиво, хотя и не могло возыметь такого же действия, как «18 В» — им фирма «Карлсберг» торгует в Европе, — но было отменно и помогало убить время. В восемнадцать четырнадцать он проверил наличное оружие — его металлические друзья служили лишним подтверждением того, что все начинается сызнова. Оба пистолета — тяжелый «магнум» 0,357 калибра в поясной кобуре и малютка «тридцать второй» с глушителем, помещавшийся под мышкой левой руки — были заряжены. В обоих патронниках лежали, дожидаясь своего часа, патроны — так что можно было отправляться на ферму. Миллионер вышел из отеля в восемнадцать двадцать одну, точно по расписанию.

Взятый напрокат автомобиль уже стоял у дверей. Мчась во влажном мареве города к мосту, по которому ему предстояло перенестись в Вирджинию, он размышлял о том, что же могло случиться. Он не сомневался, что произошла беда — в противном случае Мария Антуанетта не упомянул бы об авторучке. Он включил радиоприемник, и его «рэмблер» пересек Конститьюшн-авеню, вдоль которой до самого горизонта возвышались «временные постройки» — принадлежащие министерству военно-морского флота жилые дома. Он надеялся, что приключение будет интересным. Гонки «Гран-при» и шведские балерины незаменимы в качестве регулярной диеты, но после всех этих лет ему требовалась все-таки пусть и небольшая, но настоящая встряска — о, это представлялось ужасно заманчивым!

«Будет опасно, — радостно убеждал он себя. — Должно быть опасно».

В восемнадцать пятьдесят его «рэмблер» свернул с главного шоссе. Он улыбнулся, вспоминая дорогу. Он все еще помнил этот маршрут и эту местность — каждый кустик. Через четыре минуты он опять улыбнулся при виде знакомых каменных столбов у въезда на ферму. Уже и тогда это была давно заброшенная ферма — здесь располагалась средняя школа для девочек — с конюшней и большим сараем позади главного жилого дома. Он притормозил перед проселком, решив, что местом встречи должен быть сарай. Им часто приходилось обсуждать планы очередных рейдов в сараях, но этот был их первым штабом. Карстерс вышел из «рэмблера» и, прислушиваясь, двинулся вперед.

Смеркалось, и плотная стена густых деревьев преграждала путь лучам заходящего солнца. Карстерс прошел ярдов двести в сереющих сумерках. Его хлопчатобумажная куртка была расстегнута, и правая ладонь покоилась на рукоятке «тридцать второго». Он услышал свист. Узнав этот звук, он среагировал мгновенно.

«На Авиньонском мосту». Он даже вздрогнул.

Вот как подействовал нехитрый мотивчик французской народной песенки на пресыщенного плейбоя — сердце у него забилось от волнения. Карстерс инстинктивно пригнулся к земле, точно в его нервной системе возник некий условный рефлекс, как у собаки Павлова, и тихо просвистел в ответ следующие два такта знакомой мелодии.

Он снова оказался на поле боя.

Присев на корточки в сгустившейся тьме, он увидел, как от темной стены деревьев и кустов отделилась высокая фигура, сама похожая на тень. Незнакомец поманил его рукой, и Карстерс без слов последовал за ним. Они шли, прячась в тени деревьев, и вскоре оказались вблизи сарая, — он был все такой же: огромный, насквозь пропахший сеном и давно нуждающийся в свежей покраске. И вот тогда-то второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов впервые ясно разглядел лицо своего проводника. Это был Эндрю Ф. Уиллистон, который иногда называл себя Марией Антуанеттой.

Все еще храня молчание, они вошли в сарай, и Уиллистон закрыл за собой дверь. Потом он включил прямоугольный электрический фонарь и поставил его на цементный пол. Несколько секунд с нескрываемым любопытством они разглядывали друг друга, вспоминая себя тогдашних и дивясь переменам, вызванным временем. Наконец они со вздохом обменялись рукопожатием. Вдруг профессор резким движением руки распахнул куртку Карстерса и увидел два пистолета.

— Как всегда, при стволах, — пробормотал Уиллистон.

— И оба заряжены, сынок.

Профессор психологии покачал головой.

— Тебя бы надо посадить под замок, — сказал он. — У тебя хоть есть лицензия на эти железки?

Богатый коллекционер оружия удивленно поднял брови.