Дело Гэлтона

— Не деньги — ствол. Не удивляйся, Гарольд, — посоветовал Гилман с печально-лукавой усмешкой. — То, что я столь расчетлив и уповаю на статистику, вовсе не означает, что в своей разгульной молодости я не был первостатейным уголовником — знаешь, я стрелял, не целясь, с обеих рук. У нас была та еще банда — крутые ребята, которым любое дело по плечу — теперь таких только в кино показывают. Однажды мы даже умудрились совершить налет на полицейский участок.

Менеджер «Дезерт делайт» вытаращил глаза.

— В свое время мы были лучшими в своем бизнесе, — вспоминал сероглазый калифорниец. — Быстрые, ловкие, отчаянные — и немного чокнутые. У нас в группе был даже акробат, громила из Бостона по имени Тони Арболино.

«Если Арболино жив и на свободе, — подумал Гилман, попыхивая сигарой, — он тоже получит телеграмму. По этому поводу нет нужды делать расчеты. Это и так ясно».

5

Тони Арболино, балансируя на узкой металлической перекладине, взглянул вниз на рой полицейских, сгрудившихся у лестницы, и рассмеялся.

Он поднял автомат и, выпустив еще две очереди, прислушался к эху выстрелов. И снова рассмеялся — в духе лучших ролей Джимми Кэгни. Он понимал, что в его положении ничего смешного нет, но таким уж странным способом он зарабатывал себе на жизнь. Полицейские ответили ему градом пуль. «Э, нет, — думал он, пригнувшись за массивной балкой, — это совсем не так смешно, как в старые добрые времена с Уиллистоном, П. Т. и другими ребятами. Ставки тогда были куда выше, противостояние куда опаснее. Тогда было Большое Дело. Большущее».

Из разных углов склада, где залегли полицейские, по нему были пять или шесть прожекторов: его пытались поймать в перекрестье лучей и непрестанно вели огонь. Времени у него оставалось в обрез — они быстро сжимали кольцо. Автоматные очереди и одиночные пистолетные выстрелы слились в оглушительную канонаду, и похожий на большого кота Тони Арболино стал вспоминать, куда же теперь бежать. Раздумывая о своем отходе, он выпустил подряд три очереди. Путь к отступлению ему продумали тщательно и во всех деталях — план был хорош, хотя и не слишком оригинален. Арболино поймал себя на мысли, что ребята в голубых мундирах разыгрывают прямо-таки целое представление — особенно белокурый красавчик «герой», который вел группу захвата вверх по лестнице.

В то время, когда они в паре с Уиллистоном мочили легавых, этот симпатяшка, наверное, был первым артистом в школьном драмкружке, а сейчас он, смотрите-ка, какая «звезда»! Арболино присел на корточки, прячась от слепящих лучей прожекторов.

Вдруг прямо перед ним разорвалась граната со слезоточивым газом.

Пора! И Арболино с проклятием разрядил магазин. Задыхаясь и обливаясь слезами в удушливых парах, он добрался до пожарного выхода под потолком, рванул дверь — и его лицо обвеял свежий ночной воздух.

Ну вот и свобода.

В этот момент симпатичный светловолосый полицейский добрался до верхней ступеньки и выстрелил. Распятый лучами прожекторов, Тони Арболино содрогнулся всем телом, устремил немигающий взгляд назад, все еще силясь выбраться наружу, но в конце концов потерял равновесие и рухнул с крыши вниз. Стрельба прекратилась…

— Снято! — заорал режиссер, и съемочная площадка снова наполнилась гулом полусотни голосов. Гримеры устремились к истекающему потом блондину, ассистентки сценариста стали листать сценарий, а две начинающие кинозвездочки, принципиально не носившие бюстгальтеров, точно бойцовые голуби, выпятили вперед груди, увидев приближающегося к ним фотокорреспондента журнала «Лайф» в окружении свиты пресс-агентов. Никто, кроме ассистента режиссера, который и был здесь по сути никто, не обращал внимания на Арболино, беспомощно барахтавшегося в растянутой над землей страховочной сетке.

Ассистент режиссера помахал ему в знак одобрения и удовлетворенно поднял вверх большой палец. Улыбаясь, каскадер оттолкнулся от сетки, выпрыгнул и приземлился с ловкостью профессионального атлета. Да он и был им — сильным и гибким профессионалом с чемпионскими медалями, завоеванными в беге на длинные дистанции, в гимнастике и в борьбе дзюдо. Когда-то ему пришлось участвовать в куда как более опасных состязаниях, но здесь, в Голливуде, он и не заикался о тех мрачных играх. В этом городе его знали просто как одного из лучших каскадеров.

Вынув из кармана телеграмму, он откашлялся, выталкивая из легких остатки псевдо-слезоточивого газа, и отер лоб полотенцем, которое предусмотрительный ассистент режиссера оставил для него на сетке. Он получил телеграмму от Марии Антуанетты три часа назад, как раз перед тем, как отправиться на съемки, и теперь подозревал, что ему долго не придется ночевать в собственной постели. Хорошо хоть съемки закончились, потому что надо поскорее возвращаться домой и собираться в дорогу. Он радовался, что на его банковском счету есть какие-никакие деньжата, что Мария верная жена, которая поймет, почему это ему вдруг приспичило срываться с места, толком ничего не объяснив. Да Арболино и не мог бы ей ничего объяснить, даже если бы он того очень хотел.