Дело изъеденной молью норки

— Албург признался мне, что его разыскивает полиция. Таким образом я оказался в крайне затруднительном положении.

— Албург объяснил вам, почему его разыскивает полиция?

— Он просто сказал, что его ищут, а он пока старается не высовываться.

— Но вы, тем не менее, взялись за работу, зная об этом.

Фулда угрюмо кивнул.

— Вам не требуется пересказывать полиции все разговоры, имевшие место между вами и вашим клиентом, — сообщил Мейсон. — Что касается вас, это было просто рутинное задание. Что вы предприняли?

— Собрал свою аппаратуру и отправился в гостиницу. Я сказал портье, что вечерним самолетом прилетает моя сестра и мне нужны два номера, желательно соседних.

— Он отказался их вам предоставить?

— Он сказал, что двух соседних у него нет, но он может предложить два номера на одном этаже. Я спросил, как они расположены. Он назвал только цифры — семьсот двадцать первый и семьсот двадцать пятый. В таком случае, заявил я, мне нужно на них посмотреть.

— Вы поднялись наверх?

Фулда кивнул.

— Что потом?

— Расположение оказалось просто идеальным. Я спустился вниз и сказал, что беру их, что я немного посплю перед ужином и попросил меня не беспокоить, потому что вечером мне нужно ехать в аэропорт встречать сестру.

— И вы зарегистрировались?

— Да. Портье многозначительно улыбнулся и ничего не сказал.

— Что вы сделали?

— Все звукозаписывающее оборудование размещается в чемоданах, коробках для шляп и тому подобном. Вернее, это не совсем обычные чемоданы и коробки, но внешне они похожи.

— Я знаю.

— Подносчик багажа прикатил тележку, мы все на нее загрузили и подняли наверх. Часть отнесли в семьсот двадцать первый номер, часть в семьсот двадцать пятый.

— А дальше?

— После того, как носильщик ушел, я сам перетащил все в семьсот двадцать пятый, оставив в семьсот двадцать первом только микрофон. Мне удалось его удачно спрятать.

— Как? В стене? — поинтересовался Мейсон.

— Нет. Новейшие приспособления гораздо более хитрые, чем старые. Жучок размещался в ночнике, который я прикрепил над кроватью. Конечно, от такой гостиницы обычно не ожидаешь лампы над кроватью, но ночник удачно вписался. Я протянул провода вдоль плинтусов через коробку двери и дальше по коридору в семьсот двадцать первый номер. Мне приходилось работать быстро, но я был готов к этому и все сделал хорошо.

— А потом?

— Я проверил работает ли оборудование, а затем оставил сообщение для Морриса Албурга, что все готово и чтобы он приходил в семьсот двадцать первый номер.

— Каким образом вы оставили сообщение?

— Он дал мне номер телефона. Я позвонил туда и попросил передать Моррису, что звонил Арт, сказал, что все в порядке и назвал номер гостиницы.

— Это все?

— Да.

— А дальше?

— Я расположился в семьсот двадцать пятом номере.

— Аппаратура работает автоматически?

— Да, но я должен был проверить, что все идет нормально. Я подумал, что Албург, наверное, захочет иметь свидетеля. Оборудование совсем новое, я планировал посмотреть его в действии. Это необходимо, если приходится потом выступать свидетелем. Нельзя представлять доказательства, если заявляешь, что выходил из комнаты, когда аппаратура работала, а, вернувшись, обнаружил записанные ацетатные диски.

— Не пытайтесь учить меня праву и правилам представления доказательств, — перебил Мейсон. — Рассказывайте, что вы делали.

— Лег на кровать в семьсот двадцать пятом номере и заснул.

— Когда вы проснулись?

— Примерно в половине девятого или в девять, наверное. Я вышел перекусить и снова позвонил по номеру, оставленному Албургом, чтобы проверить, передали ли ему мое послание. Там ответили, что Моррис заходил и все знает.

— Вы им не представлялись?

— Просто назвался Артом.

— Что потом?

— Я плотно поужинал. Попросил завернуть мне несколько бутербродов, налил в термос горячего кофе и вернулся в гостиницу.

— А дальше?

— Немного почитал, задремал и внезапно проснулся, потому что включилось оборудование.

— Что произошло?

— Если в комнате, где установлен микрофон, кто-то начинает говорить, аппаратура автоматически включается и записывает разговор. Я услышал щелчок, зажглась зеленая лампочка, сигнализирующая о том, что все идет нормально. Я соскочил с кровати и все проверил. Потом я подсоединил наушники, чтобы слышать, о чем говорят.

— И о чем говорили?

— Моррис Албург и какая-то женщина что-то обсуждали, только я не понял, что.

— Почему? — спросил Мейсон. — Аппаратура не четко улавливала звуки?

— Нет, она работала прекрасно. Я не мог вникнуть в суть разговора, который был очень странный.

— В каком смысле?

— Моррис и эта женщина находились в комнате и ожидали вашего прибытия. Албург сказал: «Он появится здесь в любую минуту. Я ему звонил и он обещал сразу же выехать». Женщина заметила, что вы опаздываете, а затем внезапно беседа непонятным образом изменила направление.

— А поподробнее вы можете объяснить?

— Какое-то время они просто беседовали, вели ничего не значащий разговор, потом Албург сказал: «Я хочу, чтобы ты рассказала ему все, что мне. Будь с ним честна. Он — мой адвокат. Все уладится. Не беспокойся: все уладится. О тебе позаботятся».

— А дальше?