Дело Корнилова

Керенский. Должен сказать, что Савинкова от Филоненко нужно отличать. Савинков приехал, насколько я помню, на это Совещание со мной… Ах, нет – он приехал с Юго-Западного фронта [только вызванный мною]. Он был тогда еще комиссаром. Сначала я даже не знал, что Филоненко в Ставке. Вообще я знал работу Савинкова на Юго-Западном фронте. С ним я разговаривал. А Филоненко очень мало мне известная личность. Я его почти впервые здесь в Ставке увидел. После Совещания 16 июля вообще разговор был в вагоне. Я не помню, присутствовал ли Филоненко, но думаю, что так разговаривать, как Савинков, он не мог.

Председатель. И, может быть, по поводу некоторых перемен в Правительстве велась беседа в связи с этим Совещанием? Какой тогда намечался состав Правительства или некоторые изменения в составе Правительства?

Керенский. Не помню совершенно, что было тогда в вагоне. Тогда я уже был Министром Председателем, значит… Я не помню, кончился ли тогда этот кризис или не кончился. Как будто это было в то время, когда не был еще пополнен состав Временного Правительства. Не могу сказать. Не помню. Если не был пополнен состав – разговор был. Тогда кризис длился очень долго, кажется, чуть ли не месяц, и кончился моим выходом в отставку. Только этим я заставил общественные круги в конце концов сговориться. Вообще я должен сказать – если ссылаются на какой-нибудь разговор со мной, – что разговоры вокруг меня идут свободно. Я никогда не препятствую никому, не только Комиссару фронта, но даже и подпоручику, высказывать свое мнение, советовать и т. д. Но это редко имеет какое-нибудь значение или влияние на последующие события.

[Во время самого допроса эти вопросы о разговорах в вагоне казались мне мало относящимися к делу и едва ли нужными. Теперь «на досуге», ознакомившись с показаниями по делу Корнилова, я вижу то употребление, которое пытались извлечь из подобных разговоров и считаю нужным на этом подробнее остановиться.]

Теперь я понял, что Следственная комиссия выяснила себе вопрос о «безответственных влияниях» на Министра Председателя. Вот относящиеся сюда места тех показаний по делу ген. Корнилова, с кот. я мог познакомиться. Сам ген. Корнилов говорит, что он «открыто заявил Савинкову, что он находит Керенского человеком слабохарактерным, легко поддающимся чужому влиянию. Савинков рассказывает: «По дороге в вагоне я узнал от А.Ф. Керенскаго, что я вызван им с Юго-Западного фронта ввиду формирования нового Кабинета: в вагоне же намечался новый состав этого Кабинета, построенного на принципе утверждения сильной революционной власти… Однако намеченная А.Ф. Керенским в вагоне комбинация по приезде в Петербург не осуществилась. Вопрос о твердой революционной власти остался открытым, но ген. Корнилов был назначен Главковерхом, Филоненко Комиссарверхом и я – Упрвоеннымином». «По пути, – говорит Филоненко, – при энергичной поддержке М. И. Терещенко, мы несколько раз докладывали Министру-Председателю о необходимости образования сильной власти и в частности обсуждался вопрос о Малом “Военном Кабинете” в составе Временного Правительства… За эту мысль, находившую полное сочувствие А.Ф. Керенского, горячо высказался М.И. Терещенко»… Наконец, в дополнительном показании Савинкова есть особый пункт, 4 й, «О безответственнейших советниках», где прямо говорится следующее: «Мне пришлось убедиться, что Н.В. Некрасов и М.И. Терещенко, с ведома А.Ф. Керенского вмешиваются в дела Военного Ведомства». Но ведь Некрасов и Терещенко были полноправными членами Врем. Правительства и по собственному праву, без всякого моего «ведома», могли «вмешиваться» в управление любого ведомства. И не только могли, но и должны были, т. к. Врем. Правительство несло солидарную коллегиальную ответственность. Но, кроме того, Н.В. Некрасов был тогда моим заместителем, М.И. Терещенко Министром Иностранных Дел. Вопросы военные обоих непосредственно и близко касались. И я с ними гораздо чаще, чем с другими Министрами, советовался, именно, по вопросам военно-политическим. Только очень наивный в вопросах государственного управления человек может в данном случае говорить о безответственных влияниях. «Кроме того, мне пришлось убедиться, – продолжает Савинков, что А.Ф. Керенскому, по делам государственным подают свои советы лица, не принадлежащие к составу Временного Правительства. Так по вопросу о формировании министерства высказывался полковник Барановский и флаг-капитан Муравьев, а также, насколько еще известно, Гоц и Зензинов, а по вопросу об “ультиматуме” – В.Н. Львов, господа Балавинский и Вырубов».