Дело, которое нужно закончить

— Тут мы с ним пару раз сидели, курили, — вспоминал Геня. — Отправились сюда пешком — погода была отличная, солнечная, а дойти не успели — ветер, тучи и такой ливень начался, что мы насквозь промокли. Вот и сидели тут, пока одежда у камина сушилась.

— Так ты говоришь, тут он бывал пару раз в неделю? — сменил тему Рябов.

— Я говорил, что нерегулярно, — улыбнулся Геня, — а считать его походы — не мое дело… — и спросил: — Ты, наверное, тут посидеть хочешь?

Рябов не спешил с ответом, и Геня сказал, двинувшись к двери:

— Я на дворе покурю, а ты осмотрись не спеша.

Рябов крикнул вслед уходящему Гене:

— Двери-то как закрывать?!

— А просто захлопни, — посоветовал Геня, — говорю же, какие-то они секретные, сами все делают.

Минуты через две-три Рябов вышел на крыльцо и крикнул Гене:

— Самое важное мы чуть не забыли! Иди сюда!

Вошедшего Геню спросил:

— Ты уверен, что тут сигнал мобильного не ловится?

— В доме не ловится, а тут — не знаю, — ответил Геня. — А тебе зачем?

— Да ведь я объяснял, что хочу симку сменить и номера на новый телефон скачать!

— А-а-а, ну, это проще пареной репы, давай, я все сделаю.

В Кричалиной Рябова ждал сюрприз.

Сперва его порадовало, что число бабулек, к которым он обратился за поддержкой, возросло, и теперь они сидели группками по три-четыре человека по обе стороны от доброхотовской калитки и по обе стороны улицы, а Рябову, когда он проходил мимо, знаками показывали, дескать, все в порядке, как ты и хотел! Но, входя во двор дома Доброхотовых, он увидел сидящего на крыльце Рому, который курил с крайне недовольным видом. На вопрос Рябова: «Что случилось» — как-то неопределенно мотнул головой и сказал: «А ничё». Войдя в дом, Рябов увидел Нину, увлеченно беседующую со Свешниковым, который был точно так же оживлен и, кажется, очень доволен ходом беседы.

— Ты почему мне ничего не рассказал, Рябов? — спросила Нина голосом полковника, отчитывающего новобранца.

— Некогда было, ты в тюрьме сидела, — попробовал урезонить ее Рябов.

Не помогло.

— Кирилл рассказал так много важного, что мы бы уже далеко продвинулись! — не останавливалась Нина. — Да, и папины бумаги можно было использовать…

— Какие бумаги?! — почти рявкнул Рябов. — Почему ты мне ничего не рассказала?

Свешников насупился, а Нина ответила с наслаждением:

— Потому что я в тюрьме сидела! — И подвела итоги: — Ты сам так сказал!

Выдержав паузу, Рябов попросил:

— Нина, послушай и постарайся понять: мы пока ни на шаг не продвинулись в своих поисках, и ты по-прежнему остаешься в центре какого-то непонятного внимания, поэтому я очень прошу тебя быть крайне осторожной!

— Это ты к чему? — вспыхнула Нина.

Рябов сдержался, потому что упоминать утреннюю стычку со Стасом при Свешникове не хотелось, но после паузы сказал:

— Геннадий выделит ребят на случай, если захочешь поехать в город…

Нина капризно повела плечиком:

— Никуда я не хочу ехать! Хочу спокойно отоспаться тут, огородом заняться, в саду посидеть.

Рябов внимательно посмотрел на нее:

— А что ты говорила о бумагах отца?

Ему показалось, что Нина не хочет отвечать, и заставлять ее не хотелось, но обстоятельства требовали. Нина ответила, но все так же капризно:

— Не помню я! Вспоминать надо!

— Так вспоминай! — вскинулся Рябов. — Вспоминай, потому что мне все равно в город ехать, а по пути загляну и поищу эти твои «бумаги».

Нина поднялась и шагнула к лестнице.

— Нина! — почти рявкнул Рябов.

— Ну что, — обернулась Нина, не прерывая движения.

Рябов двинулся следом, жестом попросив Свешникова подождать, и прошел за Ниной. Вой дя в самую дальнюю комнату, она сказала:

— Возможно, что-то в городе лежит…

— Уточни! — насторожился Рябов.

— Ну… Пока было много свободного времени, я сидела и вспоминала. Кажется, какие-то бумаги я привозила, чтобы куда-то отправить…

Нина сердито посмотрела на Рябова и демонстративно отвернулась, но Рябов, наплевав на условности, схватил ее за локоть и развернул лицом к себе:

— Как жить и что делать тебе — решай ты, но то, что я должен сделать, я сделаю, а ты мне будешь помогать! Ясно?

Нина ответила точно так же, как отвечала в детстве, исчерпав все отговорки:

— Ну чего привязался!

— Стас кричал, что вы давно могли бы уехать и жить в свое удовольствие! Что это значит?

— Его и спроси, — попробовала выскользнуть Нина.

— Ты же видела, каким неразговорчивым он стал! — не успокаивался Рябов. — Чего он хотел?

— Да дурак он, — неожиданно сказала Нина, — поверил в сплетни, будто папа искал ка кое-то золото.

— Какое?

— Вот, честное слово, не знаю. — Нина даже руки к груди прижала для убедительности.

— Ну хорошо, — согласился Рябов. — А какие поручения давал? Что велел делать?

— Да то же, что и ты, — в бумагах копаться.

— Ну, не просто же так — копаться, наверное, что-то конкретное требовал искать?

Нина помолчала, потом сказала, не скрывая сомнения:

— Какая-то деревня его интересовала…

— Какая?

— Не помню, — ответила Нина, и в голосе ее появилась досада.

— Просто назвал и требовал искать упоминания о ней?

— Нет… Как-то не так он просил!

В голосе Нины снова слышалось раздражение, но на этот раз уже какое-то другое, виноватое, что ли…