Дело, которое нужно закончить

— Для него, может быть, мелковато, как вы изволили выразиться, — обиделся Свешников, — а для меня весьма и весьма важно! — Он помолчал и, не удержавшись, сказал: — Не уверен, что Денис Матвеевич воспринял бы мою информацию так же, как вы.

Несколько минут ехали молча, потом Рябов заговорил:

— Научные изыскания — всегда столкновение разных точек зрения, так что вы уж на меня не шибко обижайтесь, а?

Свешников кивнул:

— Конечно, вы правы, глядя с одной-единственной точки зрения, увидишь только то, что под носом лежит. — Закурил и продолжил: — Знаете, а ведь у меня на душе стало спокойно, как давно уже не было! Будто все, о чем говорил, происходило не со мной, а я только со стороны наблюдал, совершенно не волнуясь. Ведь в спокойствии думается совершенно иначе, неспешно думается, легко, объективно. А объективность, знаете ли, невольно трансформируется в широту взглядов и порождает несколько точек зрения, несколько версий, объясняющих произошедшее. Вот я и увидел несколько этих точек, с которых можно рассматривать все происходящее, понимаете?

— Не совсем, — признался Рябов.

— Ну смотрите, — немного поучающим тоном продолжил Свешников. — Георгий обращается ко мне, как к человеку одной с ним семьи, верно? И с семьей, с принадлежностью к семье он связывает все те преследования, которые завершились его смертью, так? Но если бы эти люди знали хоть немного о нашей семье, то и обо мне они знали бы, верно? А ведь они побывали в доме бабушки и искали там что-то, но…

— Искали? — настороженно перебил Рябов.

— Да! Я вам разве не рассказывал? — удивленно спросил Свешников. — Ну, как же… В доме бабушки мне бросился в глаза такой беспорядок, которого там быть не могло. И следовательно, там кто-то был и что-то искал…

— Те самые тетради?

— Вот тут я не уверен, — возразил Свешников. — Все тетради находились в сумке, а сумка лежала на виду, ее и искать не надо было, так что вряд ли бабушкины тетради были предметом поиска…

— Ну, а тогда какая же связь может быть между вашей бабушкой, Георгием и его преследователями?

— У меня пока нет ответа на этот вопрос, — признался Свешников.

— Ну, а Доброхотову вы о своих версиях говорили?

— Я ведь сказал, что версиями смог заняться буквально в последние часы!

— Ну, а что же все-таки привлекло внимание Доброхотова к вам и вашим загадкам? — не унимался Рябов. — О чем вы, вообще, ему написали?

— О тетрадях, о том, что в них много интересного, но сведения представляются мне отрывочными и не складываются в единую картину! О том, что не представляю, какими должны быть, образно говоря, соединяющие элементы, но буду рад предоставить в его распоряжение все, что у меня есть! — помолчал, и видно было, что сдерживает себя, но так и не сдержал. — В конце концов, все наше с вами знакомство с того и началось, что я приехал сюда по приглашению Дениса Матвеевича, чтобы покопаться в его материалах!

— Ну, покопаться-то мы сейчас сможем, — усмехнулся Рябов, — вот приедем на место, поднимемся в квартиру профессора Доброхотова и будем копаться, выискивая что-то необычное.

Копались они часа два, перебрали все, но безуспешно, и только после этого Рябов вдруг сообразил, что надо поискать и на полатях! И эти «копания» дали прекрасные результаты: на полках, расположенных в прихожей под потолком, лежало несколько туго набитых папок. Папки они тотчас вытащили, обработали пылесосом (очень уж они были пыльные), начали разбирать бумаги. Свешникову почти сразу попался ответ, который готовил для него профессор Доброхотов, и он, увлеченный чтением, скороговоркой сообщил, что удивлен: листок датирован началом марта, а он его не получал.

Рябов только пожал плечами:

— Видимо, он попросил Нину отправить письмо, но она по каким-то причинам не отправила.

Свешников мотнул головой, а закончив чтение, сунул письмо в карман и продолжил увлеченно перебирать бумаги и раскладывать их в каком-то порядке. Рябов тоже хотел подключиться к этому процессу, но сразу же понял, что Свешников в таком состоянии не сможет спокойно воспринять ни одно замечание. Он отправился на кухню, чтобы хоть чем-то там заняться, но в это время заверещал сотовый, и он, ответив, услышал:

— Виктор Николаевич? Здравствуйте, это Зенченко. Как бы нам повидаться? Желательно не затягивая.

17

Пятница (вечер)

Зенченко ждал его на той же самой веранде, где можно было курить, и, здороваясь, сказал:

— Спасибо, что ответили согласием на мою просьбу о встрече. Понимаю, что вам эта встреча не очень-то и нужна, но прошу выслушать меня…

— Почему так уж прямо не нужна? — пожал плечами Рябов. — Не исключено, что у нас есть общие интересы. Обстоятельства таковы, что нам друг без друга не обойтись, поэтому давайте начинать все заново!

Зенченко посмотрел на него с удивлением, кивнул и продолжил: