Читаем Дело, которое нужно закончить полностью

— Тут пока одно объяснение: какое-то время эти два, а точнее говоря, все четыре треугольника были прикреплены к пятому, так сказать, основному, но потом, когда обстоятельства стали меняться, эту композицию разъединили…

— Для чего? — неожиданно спросил Зенченко.

— Возможно, именно для того, чтобы можно было в условиях серьезной опасности разойтись в разные стороны, сохраняя некое духовное единство, а после того как опасность минует, вновь собраться.

Зенченко кивнул, соглашаясь, и Свешников вдохновенно закончил:

— А поскольку никто не знал, как долго это продлится, как долго надо будет скрывать прежнее единство, было тогда же оговорено, что доказать причастность к существовавшей некогда Семье, можно предъявив эти самые ордера!

— Что за «ордера»? Что за «семья»? — удивился Зенченко.

Свешников поправил лежащие рядом треугольники и сказал:

— Для себя, подчеркиваю, только для себя, я называю каждый такой знак «ордером семьи». Причем, повторюсь, «семья», «единство», «ордер» в данном случае — просто слова, термины, а дело тут гораздо масштабнее и серьезнее. Речь идет о большом объединении, границы которого надо понять, а ордер — это документ, доказывающий принадлежность к данному единству.

Он обвел всех взглядом и закончил:

— Во всяком случае, повторяю, более компактной системы, которая объясняла бы то, что мне стало известно, особенно в последние дни, я не нашел. Кроме того… Вчера я получил косвенное, но весьма прозрачное подтверждение этой концепции: вчера эти двое постоянно вели речь о некоей «семье», называя меня «собратом», и вели речь о «знаках», которые я должен вернуть им, ибо к бабушке они попали по ошибке.

Зенченко помолчал, а потом спросил:

— Вам все-таки кажется, что все поиски и происки, касающиеся вас, вашей бабушки, Георгия, как-то связаны с намерениями восстановить семейные связи?

— Речь идет не о конкретной, условно говоря, «моей» семье, а о чем-то более разветвленном, я же объяснял! — ответил Свешников.

— И я говорю именно об этом, — сказал Зенченко. — Ваши доводы серьезны, но пока настолько условны, что…

Свешников снова кивнул, полез в сумку и вытащил еще один листок.

— Треугольник — одна сторона листка, — пояснил Свешников, — а на второй вот этот странный текст…

Это был точно такой же листок, как и тот, который Рябов получил в Питере от Локетко, и, понимая, что теперь произойдет, он с улыбкой перевел взгляд на Нину. А она, сделав недоуменное лицо, взяла чистый лист бумаги, повторила свой фокус. Свешников и Зенченко застыли, причем Кирилл Антонович не скрывал своего восхищения, и, кажется, оно касалось не только интеллекта Нины Денисовны!

Первым пришел в себя Зенченко:

— Но Доброхотов никогда мне не говорил ни о чем подобном! Знаете, Нина Денисовна, я, как и все мы, конечно, слушал вас и все это время пытался понять, откуда у вас все эти… знания, все эти предположения, версии…

— Говорю же, мы с папой часто разговаривали, — пожала плечами Нина. Она старалась показывать равнодушие, но ей это плохо удавалось. Во всяком случае, глаза ее сверкали!

Внезапно ожил телефон Зенченко. Он посмотрел на экран, встал и двинулся на выход, а по выражению его лица стало ясно, что звонок весьма и весьма некстати. Через несколько минут он вернулся, чтобы, стоя в дверях, показать Рябову, что нужно поговорить вдвоем. Во дворе, выбрав место, которое хорошо просматривалось, сказал негромко:

— Звонил тот самый человек, который… ну, я вам рассказывал, что год назад мне порекомендовали проконсультировать тех двоих, кто вчера…

— Понял, — перебил Рябов. — Серьезная проблема?

Зенченко помолчал, потом сказал:

— Если честно — да! Человек, не числящийся ни в каких списках и рейтингах, не занимающий никаких должностей, но имеющий друзей и знакомых всюду! И это бы еще полбеды, не имей он такого влияния!

— Вообще никакой должности не занимает? — уточнил Рябов.

— В том-то и дело, — подтвердил Зенченко. — Но я знаю несколько случаев, когда люди, занимающие высокие посты, имели серьезные проблемы, отказав ему в сотрудничестве.

— Что за человек-невидимка? — удивился Рябов.

— Сведений крайне мало, хотя я интересовался им еще с того случая… — признался Зенченко. — Между нами… В определенных кругах его знают как Торопа…

— Торопа?

— Да, — кивнул Зенченко. — Говорят, для него убить человека проще, чем высморкаться…

— Откуда он? — спросил Рябов. Он вспомнил, что именно так сказал о своем знакомом дядя Толя.

— Из Питера, но это неточно…

— Дайте время, попробую что-нибудь выяснить, — сказал Рябов.

Дяде Толе он позвонил, отправившись к Сильченкам. К ним он, конечно, не собирался, но и разговаривать при ком-то не хотел. Дядя Толя, поздоровавшись и выслушав, был конструктивен:

— Погоди, дай мне несколько минут, я перезвоню.

Перезвонил минут через десять:

— Завтра в первой половине тебе позвонят и предложат встречу. Не отказывайся и не бойся!

<p>25</p>

Понедельник

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адвокат. Судья. Вор
Адвокат. Судья. Вор

Адвокат. СудьяСудьба надолго разлучила Сергея Челищева со школьными друзьями – Олегом и Катей. Они не могли и предположить, какие обстоятельства снова сведут их вместе. Теперь Олег – главарь преступной группировки, Катерина – его жена и помощница, Сергей – адвокат. Но, встретившись с друзьями детства, Челищев начинает подозревать, что они причастны к недавнему убийству его родителей… Челищев собирает досье на группировку Олега и передает его журналисту Обнорскому…ВорСтав журналистом, Андрей Обнорский от умирающего в тюремной больнице человека получает информацию о том, что одна из картин в Эрмитаже некогда была заменена им на копию. Никто не знает об этой подмене, и никому не известно, где находится оригинал. Андрей Обнорский предпринимает собственное, смертельно опасное расследование…

Андрей Константинов

Криминальный детектив