Дело магазинной воровки. Дело о тонущем утёнке. Дело о зарытых часах

— Боюсь, я сразу не оценил вашей связи с этим делом, мистер Мейсон. Я знаю вас, рад был бы познакомиться поближе в более благоприятной обстановке. Сейчас же я боюсь, что вы пошли по неверному пути. Я не профан в психологии и знаю методы перекрестного допроса, когда человеку задают внезапные и ставящие его в тупик вопросы.

Мейсон равнодушно прервал его:

— Я мог и ошибиться.

— Рад слышать.

— Проверить, ошибся я или нет, можно очень просто.

— Как же?

— По покрышкам вашей машины.

— Не понимаю.

— Чего же тут не понимать. Возле горного домика мистера Блейна остались четкие следы протекторов. Представители Лос-Анджелеса, естественно, сочли их следами колес машины местной полиции. А местная полиция пока еще не догадалась проверить другие следы.

— А что же в тех, других следах, особенного?

— Это были следы совершенно новеньких покрышек.

— Ну и что?

— Боюсь, доктор, вы не учитываете нынешнего дефицита на автомобильные покрышки, — сказал Мейсон улыбаясь, — годовые военные нормы и все такое.

— Боюсь, я не понимаю.

— Все вы давно понимаете, доктор. Легко выяснить, кто мог себе позволить такую роскошь — сразу две новые покрышки на задние колеса, что видно по следам. Талоны на покрышки выдаются не каждому. И сопровождается это канителью. Вы должны заполнить карточку, получить резолюцию, расписаться затем в магазинной книге.

— И все это привело вас ко мне?

— А куда же еще?

Доктор решительно выпрямился.

— Надеюсь, вы понимаете, какое чудовищное обвинение предъявляете мне?

— Пока никакого. Но предъявлю через минуту, если вы не перестанете петлять как заяц.

— Честное слово, я нахожу это невыносимым.

— Я тоже. Меня удивляет ваша позиция. Я стараюсь помочь своей клиентке.

— Кто она, позвольте узнать?

— Извольте. Милисент Хардисти.

— Она вас наняла?

— Ее отец.

— Вы сказали… Ее обвиняют.

— Так точно. В убийстве.

— Не могу поверить, что это серьезно.

Мейсон нетерпеливо взглянул на часы.

— В девять часов у вас, доктор, начинается прием. Времени нет. Я действую напрямик. Узнав о покрышках, я сделал вывод. Будьте уверены, рано или поздно неповоротливая полиция проделает ту же работу. Я просто их немного опередил. Вас все равно найдут.

Доктор нервно заерзал в кресле.

— Могу ли я рассчитывать, что все сказанное мною останется между нами?

— Нет. Не можете.

— Значит, вы обнародуете?

— Возможно.

— Мне показалось, вы представляете интересы Ми-лисент?

— Верно.

— Но тогда как же…

— Да так. Я представляю ее одну, а больше никого. То, что она заявит мне, останется между нами. А что мне скажете вы, я использую в ёе интересах.

— Если у неё будет алиби, скажем, от семи вечера до полуночи, избавит ли это ее от подозрений?.. — Доктор Мейком умолк в нерешительности.

— Давайте же, — поторопил его адвокат.

— Я… хотел бы рассказать вам небольшую историю.

— Ох, — вздохнул Мейсон, — я предпочел бы простой ответ на простой вопрос.

— Но если все не так просто? Были же ступеньки, по которым все это вышло на свет.

— Сначала расскажите, что именно вышло, а потом уже можно и по ступенькам пройтись в свободное время.

— Нет, я так не могу… Я только по-своему или никак.

Мейсон нетерпеливо посмотрел на часы.

— Я буду предельно краток, — заверил доктор. — Ведь вы тоже своего рода врач. А врач обязан знать о своем пациенте все: его эмоциональную природу, проблемы, духовный кризис…

— И что дважды два четыре, — в тон ему сказал Мейсон. — Допустим, я в этом разбираюсь, переходите к миссис Хардисти.

— Как только я начал лечить ее, мне стало ясно: ее что-то мучает, в ней нет психической гармонии. Как всегда, заподозрил семейные неполадки.

— Вы о них расспрашивали?

— Не сразу. Нужно было завоевать доверие.

— Но потом узнали? Что именно?

— Такое не разглашается, мистер Мейсон.

— Тогда зачем песню завели?

— Чтобы вы поняли: я знаю миссис Хардисти лучше, чем вы предполагаете.

— Не обманывайтесь, доктор. Адвокат сильнее врача, он просто лучше подготовлен для того, чтобы разбираться в психике клиента, лучше оснащен. Конечно, вы не согласитесь, но это меня нисколько не трогает, ведь я даже не имел возможности поговорить с миссис Хардисти. Зато хорошо вижу, как вы ходите вокруг да около, пытаетесь произвести на меня впечатление и рассказать только то, что найдете нужным, а остальное утаить… Продолжайте… Почему-то я думаю, в конце концов мы достигнем взаимопонимания.

Мейсон замолчал и закурил.

Профессиональные навыки доктора Мейкома заявляли свои права. Он постепенно доказывал адвокату, как безгранично доверяет ему Милисент. Ведь он знал ее еще девушкой, когда все ее внимание было поглощено работой и карьерой. Он следил за ней, видел, как росла ее неудовлетворенность, как ей хотелось стать сексуально привлекательной… а поклонники отдавали дань только ее уму и прочим добродетелям.

Когда появился Хардисти, все стало по-другому. Он понял, добиться успеха можно, если пробудит в Милисент чувственность. И не просчитался.

Теперь уже Мейсон не прерывал доктора, покуривая с самым незаинтересованным видом, даже не пытаясь быть вежливым слушателем.

Это обескураживало доктора. Нахмурившись, он сказал: