Дело марсианцев

Девушка явно гордилась хозяином и готова была расточать похвалы день напролет, лишь бы не трудиться по дому. Но поэту некогда было терять на пустые разговоры время. Сейчас уже тати, без сомнения, обыскали лес возле избушки егеря, все поняли и готовят вторичный набег на имения друзей. Во что бы то ни стало их надо опередить и донести до властей сведения об угрозе похищения, а потом уже можно будет и разобраться, кто прав.

Ехать он решил верхом, чтобы по дрожкам узнать его было нельзя, а то за последние дни он уже слишком примелькался на почтовой заставе. Теперь поэту повсюду чудились подручные заводчика Дидимова. Что ему стоит завести осведомителей в каждом людном месте, особенно же сейчас, когда Маргаринов с Балиором грозят обрушить весь его замысел?

В общем, смотрелся поэт весьма экзотически. На ветру развевались черные волосы и рокелор, крупные руки стискивали поводья, а ноги в зеркальных сапогах пришпоривали круп статного вороного коня!

Секретаря типографии едва кондрашка не хватила, когда граф Балиор всей своей массою ввалился в приемную и зычно потребовал аудиенции у Матвея Степановича.

– Господин Толбукин, к вам посетитель, – пролепетал чиновник в приоткрытую дверь. – Как вас представить?

– Князь Шереметев, – браво сообщил поэт.

– М-м-м…

Пришлось отодвинуть юношу в сторону и затворить за собою дверь, да поплотнее.

– Что вам угодно, ваше сиятельство?

Полковник в отставке с ошарашенным видом выбрался из-за стола и выпучил на гостя глаза. Как видно, он впервые сталкивался с таким вопиющим казусом и не знал, чему верить – здравому ли смыслу или заявлению посетителя. А потому, как бывший военный, решил провести разведку вежливой беседою.

– Только не кричите, сударь, – тихо проговорил Тихон и приложил палец к губам. – Я к вам по тайному делу чрезвычайной важности. Никто не должен знать, что я в Епанчине.

– Что за шутки, граф? – проворчал Толбукин и с натянутой улыбкой вернулся за стол. – Из-за вас у меня седых волос прибавилось! Князь Шереметев, надо же! А гишпанским послом отчего не назвались? Думаете, этот мальчик поверил? – Он кивнул на дверь.

– Неважно, лишь бы меня не узнал.

Тихон извлек из кармана сочинение на трех листах и расправил его перед Матвеем Степановичем.

– Что это?

– Заметка в экстренный выпуск «Ведомостей», что же еще! Ведь вы же собираете для него матерьял? Вот, а я расстарался и приготовил важнейшее сообщение.

Толбукин настороженно придвинул к себе творение графа Балиора и углубился в чтение, посетитель же принялся в нетерпении расхаживать по кабинету. Он то трогал корешки книг, будто бы намереваясь снять их с полки, то высовывался из-за шторы к окну, то в тревоге оглядывался на хозяина кабинета – как-то он воспринимает выдумки поэта?

Бывший полковник пару раз крякнул и кинул на посетителя непонятный взгляд, однако вдумчиво дочитал новое произведение поэта и откинулся в кресле с крайне утомленным видом.

– Однако вы там в своей глуши совсем одичали, – произнес он.

– Что? Не понимаю вашего сарказма, сударь. Вы хотели марсианцев, так вот же они, на блюдечке!

– Я хотел опровержения, а не такой оголтелой фантазии. К чему вы это нагородили, граф? Не вижу смысла в вашей заметке, потому как не верю ни единому слову! И ради такой чуши вы нарядились кошевником и напугали сотрудников государевой типографии? Очнитесь, сударь! Chez vous l'esprit pour la raison est venu en raison de la versification![50]

– Вот, значит, как? – вскинулся Тихон. – Я даю вам слово дворянина, что Антиох Санкович будет похищен, ежели тому не воспрепятствовать.

Матвей Степанович протяжно выдохнул и вновь вперил взор в писания поэта. Видимо, он надеялся отыскать там хотя бы малое разумное зерно, которое позволило бы опубликовать заметку, пусть и с порядочными сокращениями. Но выражение отчаяния, которое все больше проступало на его лице, сказало Тихону, что надежды редактора близки к краху.

– Послушайте, сударь, – сказал он наконец. – Вы готовы подписаться под этими словами и публично объявить себя безумцем?

– Готов, если это предотвратит преступление.

– Да в том-то и дело, что нет! – Толбукин хлопнул ладонью по сочинению поэта и вскочил. – Ежели я, который к вашим писаниям привычен, не могу принять это предостережение всерьез, то что все прочие скажут? А вот что: сбрендил, дескать, наш доморощенный пиит, помешался на почве непотребного блуду! Ничего вы сими откровениями не добьетесь, а станете посмешищем цельной губернии. Только такой еще славы вам и не хватало, Тихон Иванович, чтобы на всю Россию-матушку прогреметь! Дипломат от марсианцев, мыслями пронзающий их коварные планы… Посмотрите же на вопрос как простой мещанин, далекий от высокой политики! К чему бы пришлецам выкрадывать Санковича? Чем он отличается от меня или вас, или того же Прокопа-кузнеца?

– Значит, вы отказываетесь печатать заметку?