Дело медведя-оборотня

Кольбин ничего не ответил. Муромцев с коллегами еще раз попрощались с хозяином усадьбы и вышли из дома. На улице уже было темно, у ворот их ждал слепой привратник с керосиновой лампой. Он закрыл за ними покосившуюся калитку и пошел в сторону дома. Рядом бежали собаки, виляя хвостами.

Сев в экипаж, Муромцев сказал:

– Ну, что же, господа, теперь можно ехать к полицмейстеру. У нас появился наконец подозреваемый!

Глава 18

В кабинете начальника полиции находились трое: сам Керим Кербалаевич Баширов, Роман Муромцев и подозреваемый помещик Кольбин. Последний во время допроса вел себя нагло, если не сказать – по-хамски. Поскольку допрос вел лично полицмейстер, Муромцев безмолвно сидел в углу на стуле и выполнял обязанности стенографиста. Несколько раз он порывался что-то сказать, но Баширов каждый раз останавливал его, подняв руку.

После часа бесплодных разговоров Баширов вытер красную шею платком, кивнул Роману и вышел в коридор, приказав конвою зайти в кабинет. Муромцев вышел следом и тут же набросился на Баширова:

– Керим Кербалаевич, почему вы не спросили его про найденные им в лесу трупы?! Вы битый час говорили с ним ни о чем! Вы сами видите, что он издевается над нами!

– Роман Мирославович, – жалобно выдохнул чиновник, – да подождите же! Посудите сами, что мы можем ему вменить в вину? Что у нас есть на него? Следы сапогов? Да в таких ичигах полгубернии по лесу бродит! И мужики, и бабы! И у меня такие же есть! Что же, всех, у кого сапоги такого размера, хватать?

– Согласен, – кивнул Роман, привычно потирая лоб, – но все же есть основания подозревать Кольбина. Его высказывания насчет девочек и женщин в целом…

– Знаете, – вздохнул полицмейстер, – я его женоненавистничество вполне понимаю. Причина у него для этого имеется. И потом, господин Кольбин дворянин, член собрания. Он, в конце концов, ученый, зоолог, его знают в столице. Да, он имеет некоторые странности, но за них не сажают в тюрьму! Не могу я поверить, чтобы этот современный, образованный человек совершил такие чудовищные преступления!

Муромцев взял Баширова под локоть и отвел в сторону, чтобы конвой за дверью их не слышал.

– Керим Кербалаевич, позвольте тут не согласиться, – сказал он тихо, – зачастую так бывает, что у образованных, вполне с виду нормальных людей случаются психозы, приобретающие довольно причудливые формы. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

Баширов мягко высвободил руку, которую Муромцев до сих пор продолжал держать, и сказал:

– И все же, Роман Мирославович, я бы на вашем месте сосредоточился на допросах охотников. Давайте закончим с Кольбиным.

– Хорошо, – согласился Роман, – но про тела вы все же его спросите!

Баширов кивнул и вошел в кабинет, отправив конвой обратно в коридор. Муромцев на этот раз встал за спиной полицмейстера и принялся сверлить взглядом помещика, сидевшего у стола на стуле.

– Господин Кольбин, – начал Баширов, – я понимаю, что вам неприятно здесь находиться, тем более в таком качестве. Однако по долгу службы мы обязаны опросить каждого, кто может помочь в расследовании нашего дела.

Кольбин скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на полицмейстера.

– Я решительно не понимаю, – не сказал, а скорее прорычал он, – почему вы меня сюда вызвали! Если вы закончили, то я, пожалуй, пойду! Меня ждет работа над моей энциклопедией!

И он значительно вынул из кармана пухлый блокнот в кожаном переплете и потряс им.

– Еще несколько вопросов, с вашего позволения, – с улыбкой сказал Баширов. – Скажите, сколько раз вам приходилось находить тела детей, растерзанных… э-э-э… дикими зверями? Давно ли это было? И что вы потом делали?

Помещик задумался, закатив глаза вверх, потом посмотрел на Муромцева, словно понял, от кого шли такие вопросы, и ответил:

– Раз пять или шесть, точно не помню. На протяжении лет… э-э-э… двенадцати, нет, одиннадцати, наверное. Почти всегда это были разложившиеся останки, после крупного медведя, знаете ли, немного от жертвы остается. Тела лежали там подолгу, так как я находил их в такой глуши, куда кроме меня, наверное, никто и не забредает. Как вы понимаете, до ближайших сел было далеко, и я не собирался все бросать и сломя голову бежать в полицию с докладом о каких-то старых костях. Конечно, по возвращении говорил старосте или исправнику в участке, что нашел, мол, верстах в семи или десяти останки человечьи, скорее всего, жертва нападения зверя. Вот и все, а что уж они потом с этим делали – мне неведомо, господа.

Муромцев вышел из-за спины полицмейстера и спросил:

– А что рядом видел?

– Много чего видел, – ответил Кольбин, – следов животных много было, что после медведя на падаль приходили. И человеческие следы были, видно, такого же охотника, что тело нашел, да сбежал от греха подальше, испугавшись! У нас ведь сами знаете, если простой мужик к вам в лапы попадет, то если и уйдет живым, то без шкуры!