Дело медведя-оборотня

– Одному богу известно, как его имя. Никто не знает, а потому все кличут его Беролаком.

Глава 30

По лесной чаще медленно пробирались четверо: впереди – мужчина лет пятидесяти в сером длиннополом кафтане, указывал дорогу, остальные шли за ним гуськом, тихо переговариваясь. Первым шел тот самый повар Сафарова Тимофей, за ним следом шли Муромцев, Барабанов и отец Глеб. У Романа с Нестором на плечах висели винтовки. Начавшийся дождь скрывал шум их шагов, наполнив лесной воздух запахом мокрой древесины и прелой листвы. Нестор, нагнувшись под веткой, зацепил ее стволом винтовки, и та хлыстнула отца Глеба по шапке.

– Простите, бога ради, отец Глеб! – кинулся к нему Нестор.

– Ничего, – прошептал священник, – смотри в другой раз.

– Тише, господа, – повернулся Тимофей, – пришли почти.

– Он может быть здесь сейчас? – спросил Муромцев, встав возле раскидистого и могучего дуба.

– Да, – ответил повар, – в прошлый раз так и было! Он сам вдруг вышел из чащи. Начал новости спрашивать, мол, не поймали ли оборотня. А то, видишь ли, он боится ему в лапы попасть. Ну, я все и рассказал ему, про вашу спектаклю, господин сыщик, в дворянском собрании, и про то, что Кольбин будет список писать для полиции.

– А он что же? – спросил Нестор, поднимая воротник и ежась от падающих с деревьев капель.

– А что? Сказал, да, дескать, знает он Кольбина, ему тоже мед продавал как-то.

Роман вытащил папиросу и собрался было закурить, но тут же передумал, спрятав ее обратно в портсигар.

– Слушай, Тимофей, – спросил он, – а каким манером он говорит?

– Не знаю, – с сомнением ответил Тимофей, – слова путаные у него, словно дурачок он какой. Но соображает вроде, хотя живет один в лесу в дупле каком-то – как тут не спятить?

– Хорошо, а выглядит он как?

– Дикий человек как есть! Шубейку драную носит, вся в дырах! Обутка добротная – сапоги кожаные, ну в лесу иначе нельзя. А на роже маска от пчел, он ее и не снимает никогда, видать, свыкся с ней. Медведь медведем, в общем. Роста высокого, по фигуре видно, что крепок. Силища у него, конечно, огроменная: в одной руке баклагу с медом нес, которую я опосля на санках еле утащил!

– Понятно, – сказал Муромцев и повернулся к Нестору с отцом Глебом: – Значит, план такой: дальше движемся очень тихо и осторожно, я с тыла буду прикрывать с винтовкой, Нестор, ты на правом фланге, отец Глеб с Тимофеем слева. Из виду друг друга не терять! Всем ясно?

Отец Глеб с Нестором послушно кивнули, а Тимофей стал распутывать пояс.

– Это зачем? – спросил Роман.

– А у меня тут гирька имеется, – ответил Тимофей, улыбаясь, – я ее сейчас к ремешку привяжу, знатный кистень выйдет.

– Ладно, только без самодеятельности! В голову не бей!

– Как скажете, барин!

Тут Нестор поднял руку вверх и посмотрел на Муромцева. Все затихли.

– Что? – прошептал Роман.

– Вы слышите? – спросил Нестор. – Поет кто-то. Вроде голос детский. Там!

Нестор показал рукой в сторону просеки неподалеку. Приглядевшись, они увидели мелькающий силуэт среди деревьев, пение стало громче, и получилось разобрать слова: «Не видать тебе красна солнышка!» Все четверо двинулись в сторону просеки и вскоре увидели девчушку с коробом за плечами. Она не спеша шла по тропинке, держа в руке палку, и заунывно, громко пела. Увидев незнакомых мужчин, она остановилась и испуганно заморгала, выронив свой посох. Муромцев поднял руки и сказал:

– Не бойся, мы тебя не обидим! Пойди сюда, девица.

Девчушка, озираясь, медленно приблизилась. Роман опустился на одно колено и спросил:

– Ты откуда идешь? Как звать тебя?

– Глашей кличут, – ответила она, выпятив нижнюю губу, – а иду из деревни, что тут недалеко, соль дядькам-торговцам несу. Я им приношу, что в короб положат, а они мне еды дадут и деньгу еще!

И добавила:

– Сирота я, барин! Родители мои с голодухи да с тифа померли!

– А годков тебе сколько?

– Одиннадцать, люди сказывают!

Губы ее растянулись в улыбке, а со рта повисла слюна. Муромцев крякнул и смущенно поднялся.

– Недоразвитая она, что ли? – прошептал Барабанов, поправляя винтовку на плече.

Отец Глеб одернул его:

– Тише, Нестор.

– Эх, доля наша сиротская, – вдруг подал голос Тимофей, на глазах его навернулись слезы, – голодный край! Я ведь и сам из сирот!

Он порылся в кармане и дал девочке двугривенную монету. Глаша тут же сунула ее за щеку, поклонившись повару почти до земли, при этом короб чуть не придавил ее. Она с трудом разогнулась обратно, глядя на Тимофея веселыми глазами.

Роман огляделся и спросил ее:

– Глаша, а знает ли кто, что ты в лес пошла?

– Конечно, – закивала она, – торговцы и знают, я тут часто хожу.

Муромцев достал из сумки сухарь и протянул ей со словами:

– Ты притомилась, видно? Вот, держи сухарик. Видишь, вон там полянка виднеется? Дождик закончился, пойди туда, перекуси да отдохни.

– А вы, дяденьки? Пойдете со мной?

– Пойдем, только погодя. Ты ступай тихонечко, не бойся ничего.

Девочка пошла через чащу в сторону поляны, а Роман тут же спросил Тимофея:

– На этой поляне ты с ним в прошлый раз встречался?

– На этой, барин!

– Отлично, план меняется. Понаблюдаем за девчушкой, нам ее сам Бог послал.