Дело молодых

Первая проблема нового общества оказалась в радикальном сокращении населения. К сожалению, виртуально заводить, и, главное, выращивать детей невозможно. Это большой труд, который требует отказа от значительной части удобств дополненной реальности. Памперсы электронными не бывают. Желающих отказаться от игры в пользу детей становилось всё меньше. Сначала этому только радовались: в постиндустриальном мире чем меньше бездельников, тем проще. Однако потом масштабы этого явления стали пугать тех, кто ещё пытался как-то думать о будущем. Сокращение рождаемости оказалось таким, что встал вопрос простого воспроизводства популяции. Демографический провал попытались закрыть путём автоматизации и виртуализации процесса выращивания и воспитания детей. Зачинать и рожать все ещё приходилось по старинке, но растить младенца уже было необязательно. Общественные автоматизированные ясли требовали минимального вмешательства человека, а обучающие программы позволяли условно-приемлемо социализировать их на основе игровых моделей поведения. Однако население продолжало сокращаться — прежняя политика «разумной оптимизации численности» имела большую психологическую инерцию, связанную, в том числе, и с преобладанием виртуальных отношений над реальными. Имитировать физиологическую часть процесса несложно, а дополненная реальность прекрасно идеализирует любого партнёра. В результате, население предпочитало виртуальный секс, а рожать не особо стремилось, — даже без обязательств по выращиванию потомства. А когда выросли первые «инкубаторские» поколения, выяснилось, что качество «человеческого материала» выходит крайне невысокое. Из «искусственников» получались социофобы, не готовые к жизни вне виртуала. Если естественно выросшие граждане ещё были способны на какую-то реальную деятельность, пусть и на фоне постоянного подключения, то эти проводили свою жизнь, не вставая с ложемента, а уж воспроизводиться в следующем поколении не собирались вовсе.

В этот момент выявилась и вторая проблема: новый социум оказался полностью беспомощным перед любым природным или технологическим форсмажором. Поддержание функционирования — да, текущий ремонт — да, но, если землетрясение разрушит пищевую фабрику или пожар повредит инфраструктуру города — создать это заново уже никак. Некому и не из чего. Постепенная промышленная деградация и потеря технического образования привели к невоспроизводимости собственных технологий. Сокращение населения привело к сжатию поля потребностей, строить новое было не нужно, производства останавливались, выходили из строя, не возобновлялись и в какой-то момент этот процесс стал необратим.

Криспи внимательно слушала. Рассказ Андрея напомнил, что она изучала историю йири. Изучала, чтобы прийти и спасти их заблудившийся в виртуале социум. Но не смогла и только сделала хуже… Или не сделала? Или не она? Все как будто в серо-зелёном тумане.

Глава 26. Зелёный

Одну из декоративных площадок этого большого и некогда дизайнерски-ухоженного участка варварски превратили в походный бивак троглодитов. Посередине горел большой костёр, рядом с которым расположились четыре человека. Одного из них я уже видел — тот самый эталонный наёмник с рекламного плаката. Остальные выглядели проще, но куда более кровожадно — уже потому, что здорово перепачкались, разделывая здесь же, на выложенной красивой мозаичной плиткой дорожке, небольшого оленя. К костру были подтащены лёгкие садовые скамейки из витого прутьями золотистого металла, рядом располагался грубый самодельный мангал, вырубленный из корпуса какого-то прибора.

Один из присутствующих, бородатый квадратный мужик лет сорока в старом выцветшем камуфляже, перекладывал туда недогоревшие угли из костра, оперируя изящным каминным совочком. Ещё один, маленький и чернявый, в кожаной жилетке, татуированный по всем видимым поверхностям — чисто Los Zetas

, — отрезал от туши куски весьма опасным на вид ножом, подавая их третьему, который тоже орудовал немаленьким свинорезом, разрезая их на кусочки поменьше и насаживая на какие-то монструозные шампуры. Этот был и вовсе негр баскетбольных пропорций. Разгрузка на голое тело, длиннющие ноги в шортах и расшнурованных берцах, потертая бейсболка, надетая козырьком назад. Он весело скалился, сверкая белыми зубами в сгущающихся сумерках, и единственный отреагировал на моё появление, помахав приветственно рукой и сказав: «Хай». В руке был зажат нож, но ничего угрожающего в жесте не было. Четвёртый оказался малорослым вертлявым типом с характерной внешностью грёмлёнг. У всех, кроме него, на поясах были пистолеты.

Я двойственно отношусь к оружию: с одной стороны, не хочется, чтобы кто попало таскался со стволом, потому что люди как статистическое большинство — идиоты. С другой стороны, было бы иной раз и недурно иметь возможность держать под рукой ствол: именно потому, что люди как статистическое большинство — идиоты.