Дело молодых

— Пальцы гнут, понты колотят, — пояснил Пётр, — редиски позорные.

— Так что претензии их на мой счет безосновательны, — подытожил Андрей, — ничего я им не должен. Так и передай.

Окончательно стемнело, с реки потянуло сыростью и полетели совершенно не виртуальные комары. Интересно, как с ними справлялись местные элитарии? Графическим фильтром комара не вычеркнешь…

— И что же, никаких шансов? — уточнил я.

— Почему никаких? — удивился Андрей. — Просто это новая сделка, с новой ценой. Халявы не будет. А что ты так за них переживаешь? Они же тебе никто?

— Никто, — подтвердил я, почти не покривив душой, — просто предпочитаю доводить дела до конца.

— Хороший принцип, — одобрил он, — пожалуй, у меня даже есть взаимоинтересный вариант для тебя, но это уже завтра, на трезвую голову.

— Ладно, — я действительно уже прилично набрался, пиво оказалось крепче, чем я думал, — а что будет со здешним… Как ты говоришь — срезом?

— Понятия не имею, — пожал плечами тот, — может, выжившие начнут заново, с каменного топора и палки-копалки, пересказывая потомкам легенды о великих предках. А может, никаких выживших не будет — последние умрут от старости в ложементах, считая, что всё идёт прекрасно.

— Как-то это… не знаю… Несправедливо, что ли…

— В Мультиверсуме есть всё, кроме справедливости. Её выдумали люди, чтобы отнимать чужое и получать незаработанное. Здешние аборигены сами выстроили себе гроб хрустальный и сами же в него улеглись красиво помирать. Так и чёрт с ними.

— А что, если…

— Стоп, ни слова больше! — Андрей, ухмыляясь весело и пьяно, откинулся на спинку скамейки. — Дай, угадаю… Хочется спасти мир? Стать мессией, вывести погибающий социум из цивилизационного тупика? Вырвать из груди сердце и осветить им дорогу во тьме?

Мне стало неловко, потому что нечто в этом роде в мою пьяную голову и пришло.

— Ага, угадал, угадал! — Андрей откровенно ржал надо мной. — «Чужую беду руками разведу», как это типично! Наверняка уже и простой способ придумал?

Я потупился, потому что да, придумал и действительно, несложный…

— И снова в яблочко! — веселился Андрей. — Отключить виртуальность им решил? Попить вот так пива да и нассать им в сервер? Пусть прозреют и выйдут на улицы! Пусть вдохнут воздух свободы и реальности! Пусть опомнятся и возьмутся за ум! А потом, возродившись, благодарное человечество поставит тебе золотую статую писающего мальчика с брильянтовой струёй в семь километров! Так?

Мне стало совсем стыдно, потому что примерно так, ага.

Андрей неожиданно посерьёзнел и, наклонившись ко мне тихо сказал:

— Забей. Это плохая идея.

— Почему? — мне не хотелось так сразу отбрасывать мысль, казавшуюся под пиво такой гениальной.

— Простые решения не работают. Для начала, большая их часть просто помрёт от шока, ещё сколько-то превратится в выгоревших. Видел наших питомцев? Мы с ними-то не знаем, что делать, а представь, что у тебя на миллион скученного на пятачке населения полмиллиона трупов, триста тысяч полузомби, которые даже жопу вытереть себе не могут, и двести тысяч совершенно дезориентированных, ни на что не годных рукожопов. И посередине ты, весь такой красивый, но даже не умеющий сказать: «Здравствуйте!», потому что языка не знаешь.

Да, возможно, — сколько-то из них выживет, хотя пищевые фабрики встанут, как только упадёт сеть. Голод — хороший учитель, разберут ложементы на копья, наделают каменных топоров на алюминиевых рукоятях, научатся загонять оленей… Их будет достаточно мало, чтобы прожить охотой и собирательством и через пару тысяч лет они, если не сдохнут и не выродятся от близкородственного скрещивания, расплодятся достаточно, чтобы построить первый город. Но статуи тебе великому там не будет, не надейся. Ты в лучшем случае останешься в памяти народной, как «изгнавший из рая». Херувим с огненным… хм… Ну, ты понял.

Но, скорее всего, ты просто станешь автором полного геноцида целого человечества — в масштабах одного среза, конечно. Как тебе такая роль? Достаточно героично? Тогда езжай, ссы в этот сервер, я мешать не буду. Пиво, правда, кончилось, но ты что-нибудь придумаешь, я верю.

— Нет, спасибо, уже не хочется, — меня передёрнуло, — я лучше тут, в кустиках.

На этом вечерние разговоры закончились и мы, отмахиваясь от комаров, пошли в дом.

В небольшом помещении на втором этаже было чисто, кровать застелена необычным, но с виду свежим бельём, а фигурный потолок приятно подсвечивался откуда-то изнутри. Как его выключить я не сообразил, так и уснул — со светом.

Под утро вдруг проснулся. У меня так бывает, если ложусь пьяным. Потолок уже не светился, но в сером свете первых рассветных лучей увидел сидящую у кровати тёмную фигуру. Признаться, испугался от неожиданности — незнакомая комната, сумрак, кто-то сидит и на меня смотрит… Адреналин шарахнул так, что я буквально подскочил на кровати. Оказалось, это выгоревшая прислуга. Как там ее, Криспи? И что с ней делать? Не могу я спать, когда на меня вот так пялятся.