Дело незадачливого жениха. Дело сердитой плакальшицы. Дело блондинки с подбитым глазом

— Которое я попытаюсь расширить, — бодро сказал Мейсон. — Мистер Баррис, вы не могли бы сесть в кресло в том положении, в каком был мистер Кашинг, когда вы обнаружили тело.

Свидетель сел в кресло и безжизненно сполз с него своим телом.

— Теперь, — сказал Мейсон, — не двигая ничем кроме плечей и головы, поверните кресло. Ваши бедра и ноги должны оставаться в прежнем положении.

Баррис послушно это выполнил.

Мейсон протянул ему старинное зеркало: «Кресло находилось футах в шести от окна, которое было разбито».

— Да.

— Край судейской скамьи находится приблизительно в шести футах от вас. Посмотрим, сможете ли вы добросить это зеркало до края судейской скамьи.

— Подождите! Подождите! — закричал, вскакивая, окружной судья. — В этих условиях эксперимент не может проводиться.

Судья Норвуд сказал: «Суду, конечно, не хотелось бы, чтобы в зале заседаний колотили зеркала».

— Он не может бросить зеркало на такое расстояние, сидя в кресле, — пояснил Мейсон, — а он сильнее и крепче, чем был Артур Кашинг. Если он поднимет руки и достаточно отведет их назад, чтобы бросить это зеркало на расстояние в шесть футов, сидя в кресле, то кресло отъедет назад. Он не сможет так далеко его бросить. И Артур Кашинг не мог.

— Кашинг бросил, — сказал Хейл, — должен был бросить.

— Давайте, попробуйте бросить, — обратился Мейсон к свидетелю.

Баррис поднял зеркало. На лице его было замешательство.

— Дайте, я попробую, — попросил судья Норвуд.

Он встал со скамьи, уселся в кресло, поднял тяжелое зеркало, отвел руки назад и тут же опустил.

— Вы пробовали? — спросил он окружного прокурора.

— Нет, ваша честь.

— Тогда попробовали бы, — с выражением посоветовал судья Норвуд, возвращаясь на свою скамью.

— Но, ваша честь, ведь зеркало бросали, — настаивал Хейл.

— Но не тот, кто сидел в кресле, и не на шесть футов, — убежденно заявил судья. — Это зеркало весит, наверное, фунтов тридцать.

— Ваша честь, — заявил с раздражением Хейл, — я не хотел бы втягиваться в спор с судом, но если ваша честь как следует взглянет на все улики, то вы увидите полную невозможность того, чтобы кто-то бросал зеркало в Артура Кашинга.

— Я вижу полную невозможность того, чтобы он мог бросить это зеркало из кресла на шесть футов.

— Но бросали не это зеркало, ваша честь. Суд, видимо, помнит, как настойчиво мы возражали против того, каким образом вот это зеркало было включено в рассмотрение дела. Перри Мейсон ловко этого добился, спросив у свидетельницы, было ли данное зеркало примерно одного размера и веса.

Судья Норвуд кивнул: «В любом случае брошенное тогда зеркало уже не годится для такого эксперимента, и оно наверняка было тяжелым. Человек в кресле мог бы держать его на коленях, а затем отшвырнуть толчком, но он не мог поднять руки за голову и бросить. А сейчас мисс Китс желала бы проконсультироваться с адвокатом, а суду нужно осмотреть место, где, как предполагается, было совершено преступление. Объявляю перерыв до завтра, до десяти часов утра».

Когда публика двинулась из зала, к Перри Мейсону подскочил Пол Дрейк: «Есть не очень хорошая новость. Кажется, Мэрион Китс, как только сюда приехала, сразу же сходила к окружному судье. Он расписал ей все, что делать при даче показаний, — ответить на несколько вопросов, а потом просить о встрече с адвокатом.

У них все подстроено. Она собирается пойти к парню по имени Лэнсинг, с которым частенько бывают проблемы. Знаешь, такой поборник этики. Он хочет обвинить тебя в злоупотреблении судебным процессом. Ты, дескать, не дожидаясь показаний Мэрион Китс, уже пытаешься намекать на интимную связь с Кашингом, чтобы вывести из-под удара свою клиентку. Они хотят выдвинуть против тебя серьезные обвинения».

Мейсон сжал челюсти.

— Я догадывался, что это все подстроено. Ни Ивс, ни Хейл даже не взглянули, когда я ее вызвал для показаний. Я понял, что они что-то затевают.

— И им это может удасться? — спросила Делла Стрит.

— Если они докажут, что у меня не было никаких оснований, чтобы вызывать ее для дачи показаний, от них могут быть неприятности, — признал Мейсон.

— Да, они готовят тебе что-то серьезное, — заметил Пол Дрейк. — Для твоей информации, Перри, судья Норвуд просто помешан на злоупотреблениях судебным процессом, а для мисс Китс они нашли в качестве адвоката этого бывалого парня, который постоянно придирается под предлогом защиты профессиональной этики и требует дисциплинарных взысканий.

Мейсон нахмурился: «Признаюсь, что я попал в переплет, Пол. Я рассчитывал, что она придет еще до дачи показаний и попросит ее пожалеть. Тогда я получал бы информацию, сказал бы, что ей не нужно выступать в суде, что я ее от этого освобождаю. А теперь я в ловушке, если только не докажу, что у меня была причина требовать ее показаний по какому-то факту этого дела».

— Она попросила бы тебя оставить ее в покое, если бы не Ивс и не окружной судья, — сказал Дрейк. — Она обратилась к ним, а те ухватились за возможность поджарить тебя на решетке.