Дело незадачливого жениха. Дело сердитой плакальшицы. Дело блондинки с подбитым глазом

— И, как я думаю, вы были также на похоронах Артура Кашинга?

— Возражаю. Не имеет значения и отношения к делу, — заявил Крестон Ивс.

— Возражение принято.

— Вы несколько раз катались с Артуром Кашингом на лыжах?

— Да.

— Как давно вы были с ним знакомы?

— Около шести месяцев.

Вдруг без всякого предупреждения Мейсон вскочил со своего стула, сделал два шага к свидетельнице, уставил ей в лицо свой указательный палец и приказал: «А ну-ка, крикните!»

У свидетельницы перехватило дыхание, от неожиданности и удивления она издала короткое восклицание.

Дарвин Хейл и Крестон Ивс вскочили, говоря что-то одновременно.

— Порядок! — громко призвал судья Норвуд. — Порядок в зале суда. По очереди, джентльмены. Что у вас, мистер Хейл?

— Не имеет значения и отношения к делу, — выпалил Хейл. — Он пытается сбить с толку и запугать своего собственного свидетеля.

Крестон вмешался холодным, академическим тоном:

— Если объект данного опроса хочет устроить ловушку своему же свидетелю, ваша честь, то это неправильный опрос. Если он рассчитывает опознать кого-то по крику, что является делом безнадежным, то эксперимент должен проводиться в условиях, сходных с теми, какие были тогда.

— Давайте послушаем ваш крик! — повторил Мейсон.

Свидетельница обнажила зубы и прежде, чем ее могли остановить, издала резкий, нечленораздельный крик ярости и ненависти, животный крик, в котором не было и нотки ужаса, а только злость.

— Благодарю вас, — Мейсон с улыбкой поклонился. — Спасибо большое, мисс Китс.

Зал суда охватило недоуменное молчание.

— Видимо, — сухо сказал судья Норвуд, — свидетельница, эмоциональный человек с натянутыми нервами, посчитала возможным не ждать, как распорядится суд. Таким образом, возражение теряет силу.

— Можете продолжать, мистер Мейсон.

— Мне не нужно будет этого повторять? — спросила судью Мэрион Китс.

— Вы свидетель. Вам будут заданы вопросы. Вы должны только отвечать на имеющие отношение к делу вопросы. Другая сторона и суд позаботятся, чтобы ваши права были защищены. Если бы вы сохраняли терпение и молчание, то я поддержал бы возражение.

— Извините, ваша честь, у меня взвинчены нервы. Я хотела бы проконсультироваться с адвокатом прежде, чем отвечать на другие вопросы. Все это часть кампании шантажа с целью нанести ущерб моей репутации. Мистер Мейсон столько наговорил, когда мне вручали повестку. Я думаю, у меня есть право на адвоката. Мне сказали, что нельзя пользоваться повестками суда для того, чтобы привлекать к делу тех, кто ничего об этом не знает.

Хейл толкнул локтем Ивса и ухмыльнулся.

Судья Норвуд произнес: «Вы правы в своем общем понимании закона. Человек, которому известны какие-то факты по делу, обязан выступить свидетелем, когда его вызывают. Но нельзя никого затаскивать в суд с единственной целью… Пока воздержусь от дальнейших комментариев. Мистер Мейсон, вы имеете что-либо сказать?»

— Если она хочет адвоката, то надо согласиться, — сказал Мейсон.

— Хорошо, сейчас вы освобождаетесь от дачи показаний, — обратился судья Норвуд к Мэрион Китс. — Проконсультируйтесь с адвокатом и возвращайтесь сюда завтра в десять утра, если хотите, то с адвокатом.

— Вы хотите вызвать других свидетелей, мистер Мейсон?

— Я хотел бы завершить выступление со своей стороны, ваша честь, но есть некоторые технические вопросы, по которым обвинение оставило очень большие пробелы, улики, которые окружной судья посчитал, видимо, возможным опустить.

— О чем вы? — спросил Хейл. — Я ничего не опускал.

— Опускали. Вы не включили в дело кресло на колесах, в котором было обнаружено тело.

— Я включил улики по всем фактам, касающимся кресла. Само оно большое и громоздкое, поэтому я не видел причины, чтобы…

— Вот именно, — вмешался Мейсон. — Это кресло — одна из самых важных улик по данному делу, а окружной судья ограничился свидетельством шерифа о том, что в шинах кресла не было осколков стекла.

— Хорошо, — сказал Хейл. — Готов удовлетворить эту прихоть. Если он хочет включения кресла в дело, пожалуйста… Шериф, принесите, пожалуйста, кресло.

— То есть, вы хотите вновь открыть дело с вашей стороны? — спросил Мейсон.

— Да. Сейчас принесут кресло, и я включу его в дело в качестве улики.

— Очень хорошо.

Шериф принес кресло из комнаты для вещественных доказательств, что была рядом с залом суда.

— Вот оно.

— Хотите, чтобы шериф прошел на свидетельское место и присягнул? — осведомился Хейл.

Мейсон пожал плечами: «Если вы говорите, что это то самое кресло, то я согласен».

— Тогда все.

— Сейчас я хотел бы вызвать Сэма Барриса в качестве своего свидетеля, — заявил Мейсон.

— Вашего свидетеля? — удивленно переспросил Хейл.

— Вот именно.

— Хорошо, — согласился судья Норвуд. — Мистер Баррис, вы вызываетесь как свидетель защиты. Вы уже приводились к присяге по данному делу, так что снова присягать не надо. Начинайте, мистер Мейсон.

Мейсон указал на запачканное кровью кресло рядом со свидетельским местом: «Мистер Баррис, как вам кажется, это то кресло, в котором было тело Артура Кашинга, когда вы вошли в его коттедж рано утром третьего числа?»

— Да, сэр.