Дело о бархатных коготках

Зазвонил телефон. Мейсон взял трубку. Портье сообщил, что только что посыльный доставил для него письмо. Мейсон велел принести его наверх. Он ждал у дверей и открыл их, как только раздался стук. Дал чаевые слуге и взял конверт. Это был отчет детектива, который следил прошлым вечером за Фрэнком Локком.

— Что это? — спросил Ева Белтер.

Мейсон не счел нужным отвечать, подошел к окну и, открыв конверт, стал читать. Отчет был сложным. Локк зашел в нелегальный кабачок, где провел приблизительно полчаса, зашел к парикмахеру, побрился и принял массаж, после чего отправился в номер девятьсот сорок шесть отеля Уалрайт. Через пять или десять минут он вышел на ужин с проживающей в этом номере Эстер Линтен. Они ели и танцевали приблизительно до одиннадцати, после чего вернулись в отель. Заказали имбирное пиво и лед, и Локк оставался в номере до половины второго. Затем вернулся домой.

Мейсон спрятал отчет в карман и начал барабанить пальцами по подоконнику.

— Вы действуете мне на нервы, — отозвалась Ева Белтер. — Вы можете мне сказать, что все это значит?

— Я сказал вам.

— Что это за бумаги?

— Профессиональные дела.

— Какие дела?

Он рассмеялся.

— Неужели потому, что я веду ваше дело, я должен исповедоваться перед вами о делах всех своих остальных клиентов?

— Вы ужасны, — капризно заявила она.

Он пожал плечами, не переставая барабанить пальцами по подоконнику. Раздался стук в дверь.

— Пожалуйста, — крикнул Мейсон.

В открытой двери появилась Делла Стрит. Она замерла, увидев на постели Еву Белтер.

— Хорошо, что ты пришла, Делла, — приветствовал ее Мейсон. — Я хочу, на всякий случай, приготовить целый комплект бумаг. У нас должны быть готовы прошения о назначении управляющего наследством, протест против утверждения завещания, прошение о назначении миссис Евы Белтер чрезвычайным распорядителем со всеми полномочиями. Затем будут необходимы подтвержденные выписки решений о назначении чрезвычайного распорядителя для вручения заинтересованным сторонам.

— Ты хочешь сразу же продиктовать их? — холодно спросила Делла.

— Да. Но я хотел бы также поесть.

Он подошел к телефону и заказал завтрак в номер. Делла Стрит смотрела на Еву Белтер.

— Извините, мне понадобиться столик, — сказала Делла.

Ева Белтер подняла брови, после чего сняла со столика стакан жестом дамы, которая прижимает к себе юбку, чтобы ненароком не прикоснуться к встреченному на улице нищему. Мейсон поднял бутылку имбирного пива, а также ведерко со льдом, и вытер столик влажной тряпкой, в которую было завернуто ведерко. Он поставил столик на середину комнаты и придвинул к нему кресло. Делла приготовила блокнот и взяла карандаш.

Минут двадцать Мейсон быстро диктовал, затем принесли завтрак. Все трое ели с аппетитом, почти в полном молчании. Ева Белтер вела себя как госпожа, которая унизилась до принятия пищи за одним столом с прислугой.

После завтрака Мейсон велел убрать посуду и вернулся к диктовке. В половине десятого все было сделано.

— Возвращайся в бюро и перепечатай бумаги как положено, — сказал Мейсон Делле. — Только смотри, чтобы никто не видел, что ты делаешь. Лучше всего закройся на ключ. Для прошений можешь воспользоваться отпечатанными бланками.

— Хорошо. Я должна сказать тебе пару слов наедине.

Ева Белтер презрительно фыркнула.

— Не обращай внимания, Делла, — сказал Мейсон. — Миссис Белтер уже уходит!

— О, нет! — запротестовала Ева Белтер.

— Да, вы уйдете, — твердо сказал адвокат. — И притом сейчас же. Вы мне были нужны для получения от вас данных по этим бумагам. Теперь вы пойдете и отнесете завещание, а после полудня явитесь в мой офис подписать прошения. Только держите язык за зубами. Репортеры захотят взять у вас интервью, они поймают вас рано или поздно. Вы воспользуетесь всеми своими прелестями и будете потрясены и сломлены перед фотографами страшным ударом, который свалился на вас. Вы не будете в состоянии дать какое-либо связное интервью, они должны поверить, что вы находитесь в безутешном горе. Как только какой-нибудь фоторепортер направит в вашу сторону аппарат, показывайте колени и начинайте лить слезы. Понимаете?

— Вы вульгарны, — сказала Ева Белтер ледяным тоном.

— Может быть, — не стал спорить Мейсон. — Зато я хорошо знаю свое дело. И бросьте свои ужимки, вы же убедились, что на меня они не действуют.

Она с достоинством надела плащ и шляпу.

— Каждый раз, когда я начинаю чувствовать к вам симпатию, — сказала она, направляясь к двери, — вам обязательно нужно что-нибудь сказать так, чтобы все испортить.

Мейсон без слов открыл ей дверь, низко поклонился на прощание и снова закрыл дверь. Со вздохом облегчения он повернулся к Делле Стрит.

— Что случилось, Делла?

Она сунула руку за вырез платья и достала конверт.

— Это принес посыльный.

— Что это?

— Деньги.

Он открыл конверт. В нем были стодолларовые дорожные чеки, две книжечки по тысяче долларов каждая. На всех чеках была подпись Гаррисона Бурка. Оставалось только вписать имя получателя. К чекам была приложена записка, поспешно написанная карандашом и подписанная инициалами «Г.Б.». Мейсон развернул записку и прочитал: