Дело о государственном перевороте

Аркадий Аркадьевич, чтобы не сидеть в ожидании известий, отправился на встречу, хотя он не совсем был уверен, что Зерах Давидович Вальцман, известный в определённых кругах хранитель не только чужих тайн, но и подпольных капиталов, станет разговаривать с начальником уголовного розыска. Воробей, так звали подпольного банкира бандиты, в последние месяцы взлетел на недосягаемую высоту, видно, появился покровитель из Временного Правительства. Хотя совсем недавно, каких—то пару лет тому, Вальцман сам не пропускал ни единой встречи с Кирпичниковым, всё—таки власть. Конечно, и тогда пытался блюсти собственные интересы.

Зерах Давидович соизволил принять начальника уголовного розыска просто из любопытства.

Воробей оправдывал данную ему кличку, маленького роста, юркий, казалось, движется постоянно, даже когда сидит. С длинным крючковатым носом, на котором, как приклеенная, висела большая коричневая родинка. Бесцветные глаза никогда не выдавали никаких чувств, смотрят и смотрят, наподобие стеклянных. На почти лысой голове, словно прибитая, виднелась ермолка. Байховый халат сидел, как влитой, рукава в размер, но на ногах были надеты туфли, а не домашняя обувь. Вальцман явно куда—то собирался, но не мог упустить случая, узнать у начальника уголовного розыска с чем тот пожаловал.

– Добрый день, Аркадий Аркадьевич! – С приклеенной улыбкой произнёс Зерах Давидович, в речи слышалось лёгкое грассирование. Кирпичников знал, что Воробей потратил много денег и времени, пытаясь избавиться от речевого недостатка, но ничего не получалось. Словно кто—то наложил на Вальцмана заговор. – Какими судьбами? Столько лет, столько зим носа не казали, а тут такая высокая честь.

– Добрый, Захар Давидович! – Кивнул Кирпичников головой, не нравилось Вальцману, когда его посторонние звали Зерахом.

– Какие дороги вас привели в моё скромное жилище?

– Скорбные дела, любезный Захар Давидович.

– У вас и скорбные? – Воробей указал рукой на кресло.

– Благодарю. Как здоровье? Не тревожит и спина?

– Не жалуюсь, хотя иной раз так прихватит, что, – Вальцман помахал рукой в воздухе и скривил губы. – Аркадий Аркадьевич, я понимаю, что вы пришли ко мне не за новостями о моём здоровье, давайте, как деловые люди, ценящие время, не будем его тратить, а сразу перейдем к делу.

– Пожалуй, вы правы. Я всегда уважал в вас деловую хватку и неординарный ум.

– Вы мне льстите.

– Немного, – теперь наступила очередь улыбнуться Кирпичникову.

– Так я вас слушаю.

– Вы один из немногих в столице, кто знает истинное положение с преступностью в городе…

– Вы опять мне льстите, – перебил начальника уголовного розыска подпольный банкир.

– Отнюдь, я говорю это искренне и не кривлю душой, – лицо Аркадия Аркадьевича стало серьёзным. – Столица наводнена опасными элементами, которые не очень—то чтут заслуженных людей. Для вновь появившихся нет ничего святого, только золото и камни.

Зерах Давидович сощурил глаза и лоб.

– Для чего вы мне это говорите?

– Чтобы вы, Захар Давидович, были осторожны и с посторонними людьми дела бы не вели, ибо велика вероятность, что эти люди пришли по своим делам, зачастую заканчивающиеся кровью.

– Аркадий Аркадьевич, – начал, было, поморщившись, Воробей, но начальник уголовного розыска перебил.

– Не подумайте, Захар Давидович, что я пришёл в ваш дом напугать вас. Да, упаси Господи! Мне хотелось поделиться с вами беспокойством за ваше спокойствие, – на лице Кирпичникова появилась застенчивая улыбка, но глаза смотрели насмешливо. Каждый из разговаривающих всё понимал и знал, что понимал собеседник, но делал вид, что он абсолютно не при чём. Начальник уголовного розыска поднялся с кресла.

– Благодарствую, Аркадий Аркадьевич, – вслед за ним хозяин, – за визит. Надеюсь, не последний, – прозвучало с неподдельной искренностью и тревогой от того, что в нынешнее время всякое может случиться.

Кирпичников знал, что больше говорить ничего не стоит. Вальцман – умный человек и сможет понять недосказанное.

Мечислав Николаевич встречался со своими агентами в разных местах города, с одними на квартире, которая освободилась после отъезда семьи сестры во Францию ещё в начале Мировой Войны. Но не удалось никому сдать в аренду, так и осталась стоять свободной. Первое время сам Кунцевич хотел переехать, но как—то не сложилось. Вот он и начал там иногда назначать встречи агентам, но не всем, а особо доверенным. Остальным назначал «аудиенции» во всяких местах, в том числе в трактирах, портерных и забегаловках, куда приходил рабочий люд перекусить перед работой.

Из двенадцати на встречи явилась половина.

О Сафроне что—то слышали, но толком рассказать не могли, так кое—что. Действительно, говорили, есть такая банда, состоящая то ли из тридцати, то ли сорока членов, среди которых есть несколько молоденьких барышень, являющихся наводчицами. Именно, они «пасутся» в дорогих ресторанах и находят клиентов среди оставшихся богатой и родовитой публики, людей, неожиданно получивших в свои руки частичку состояния, оторванную от войны.