Дело о государственном перевороте

– Ночью около двадцати человек, вооружённых винтовками и пистолетами, прибыли на лошадях и даже, представьте, автомобилях в имение князя Вяземского, расположенное вблизи станции Вырицы, это по Московско—Рыбнинской железной дороге. Хотя князь имел достаточно оружия, которое раздал домочадцам, слугам и военнопленным, работавшим в имении, оборонявшиеся попытались дать отпор нападавшим. Убиты три племянника хозяина, все слуги, грабители совершили насилие над женщинами, забрали всё ценное и скрылись в неизвестном направлении. А вы говорите про численность банды.

– Господи, что за времена пошли. Разбойники подняли головы, словно живём в каком—нибудь семнадцатом веке, банды не только имения грабят, но и останавливают целые поезда. Хоть приставляй к каждому составу вооружённый конвой, – схватился за голову Куцнцевич.

– Вот поэтому, дорогой Мечислав Николаевич, нам надо начинать со столицы, чтобы избавить её от всякой уголовной нечисти. Хотя банда Сафрона не самая крупная, но кровавей всех остальных и с ней надо кончать, как можно быстрее и дело не в нашем, – Аркадий Аркадьевич указал пальцем в верх, – говоруне. Порядок нужно наводить, иначе упустим время и тогда… даже боюсь представить, что тогда.

– Хорошо, я займусь Ольгой Фёдоровой.

Выражение лица Сафрона одновременно выражало обеспокоенность, нетерпение и раздражительность. Крылья носа раздулись, словно у коня после бега.

– Ну что там? – Голос прозвучал выстрелом.

– Как ты велел, Сафрон, – сказал переминающийся на ногах Федяй, теребящий в руках картуз.

– Что велел? – Главарь, занятый собственными мыслями, не сразу понял, что сказал бандит. – Ах да! Как всё прошло?

– Как ты и говорил, подъехали к сыскному, перед Поручиком распахнули дверь авто, гадом оказался. Неужели он и вправду на этих работал?

– Не отвлекайся, что дальше?

– Шмальнул я ему в грудь, темновато было, хотел в голову, но подумал, что не попаду.

– Наповал?

– А то!

– Вторую не успел?

– Не—а, один из сыскных так ко мне припустил, что я едва от него схоронился. Шустрый оказался, сволочь.

– Хорошо, ступай.

Сафрон остался в одиночестве. В один миг лишился правой руки, Поручик по части организации налётов и грабежей голову имел, но свято место пусто не бывает. Главарь налил в стакан из квадратной бутылки грубого зелёного стекла водки и залпом выпил. Скривился и отломил кусок хлеба, хажевал

В виду опасности задержанного, не смотря на ранение, Поручик был помещён в палату с крепкими металлическими решётками на окнах, толстой дверью, закрывающейся с наружи и перед которой на посту, стоял конвойный.

Кирпичников с минуту постоял у двери в размышлении, заходить или нет. Но всё—таки решился и вошёл.

Ахметов лежал под белой простынёй, закрытый по грудь, руки вдоль тела. Левое плечо забинтовано, а глаза внимательно смотрели на начальника уголовного розыска, не выражали никаких чувств, только дёрнулся кадык. Поручик сглотнул слюну.

– Добрый день, Александр, простите, не знаю, как по батюшке, – поздоровался Аркадий Аркадьевич.

Ахметов промолчал, но теперь с интересом наблюдал за вошедшим.

– Разрешите, – сказал Кирпичников, взял стоявший в углу деревянный табурет, поставил рядом с кроватью и опустился на него. – Нам не представилась возможность познакомиться, так что имею честь рекомендоваться Аркадий Аркадьевич Кирпичников, начальник Бюро Уголовного розыска столицы.

– Георгий Владимирович Свирский, – слова звучали медленно и натужно, словно раненный боялся, что—то забыть.

– Бросьте вы, – отмахнулся Кирпичников, – мы с вами не в театре, чтобы со сцены пустые речи зрителям кидать. Неужели вы думаете, что я за вами, поклонником Шаляпина, явился в сопровождении уголовных агентов, не собрав о вас сведений и не узнав вашей настоящей фамилии?

– Князь Ахметов, – в глазах мелькнула некая доля презрения, словно раненый привык вращаться в обществе королей, императоров и людей голубой крови, теперь же приходится снизойти до обычного полицейского, пусть имеющего немалую должность.

– Как прикажете к вам обращаться, ваше сиятельство или по имени —отчеству?

Поручик уловил в словах Кирпичникова насмешку, закрыл глаза, но, когда открыл, в них не было ничего, кроме пустоты и спокойствия.

– Моего отца звали Амир.

– Значит Александр Амирович.

Ахметов не удостоил Аркадия Аркадьевича ответом, то ли взыграло княжеская кровь, либо до конца не обдумал, как ему себя вести.

– Отец говорил, когда проигрываешь, то надо делать это с достоинством.

– Разумный совет неразумному сыну, – Кирпичников понял, что с этим человеком не нужны ухищрения, обман и пустое славословие.