Дело о пеликанах

Где-нибудь в Карибском море. Это сужало район ее пребывания до тысячи островов. Почему она выражается так туманно? Она что, не доверяет ему? Он сидит здесь, играя с ее ногами, а она не говорит ему, куда направляется.

– Что я скажу Войлзу? – спросил он.

– Я позвоню тебе, когда доберусь до места. Или, может быть, черкну строчку.

Здорово! Они могут быть друзьями по переписке. Он будет посылать ей свои статьи, а она ему – открытки с видами побережья.

– Ты будешь скрывать от меня свое местонахождение? – спросил он, пристально глядя на нее.

– Я не знаю, куда я направляюсь, Грэй. И не буду знать, пока не доберусь.

– Но ты позвонишь?

– В конце концов да. Я обещаю.

К одиннадцати вечера в кабинетах «Уайт энд Блазевич» осталось только пять адвокатов, которые собрались у Марти Вельмано на десятом этаже. Это были Вельмано, Симс Уэйкфилд, Джеральд Шваб, Натаниель Джоунс (Эйнштейн) и вышедший в отставку компаньон по имени Франк Кортц. На рабочем столе Вельмано стояли бутылки скотча. Одна была пуста, другая приближалась к этому. Эйнштейн сидел в углу, отдельно от всех, и что-то бормотал себе под нос. Его буйные курчавые волосы, убеленные сединой, и вытянутый нос придавали ему вид настоящего сумасшедшего. Особенно в эти минуты. Симс Уэйкфилд и Джеральд Шваб сидели перед столом без галстуков и с закатанными рукавами.

Кортц закончил говорить по телефону с помощником Виктора Маттиса и передал трубку Вельмано, который положил ее на стол.

– Это был Страйдер, – сообщил Кортц. – Они в Каире, в пентхаусе на крыше какого-то отеля. Маттис не хочет разговаривать с нами. Страйдер говорит, что он сильно раздражен и странно себя ведет. Он заперся в комнате, и нет необходимости говорить, что он и не думает возвращаться на эту сторону океана. Страйдер говорит, что они дали команду своим боевикам немедленно покинуть город. Погоня прекращена.

– И что мы должны делать в этой ситуации? – спросил Уэйкфилд.

– Мы предоставлены сами себе, – ответил Кортц. – Маттис умывает руки.

Они говорили тихо, тщательно выбирая выражения. Всеобщий крик закончился несколькими часами ранее. Уэйкфилд кричал на Вельмано и обвинял его в неосторожном обращении с запиской. Вельмано обвинял Кортца в том, что тот сделал этого грязного махинатора Маттиса главным клиентом фирмы. Это было двенадцать лет назад, кричал Кортц в ответ, и нам все это время нравились гонорары, которые он выплачивал фирме. Шваб обвинял Вельмано и Уэйкфилда в том, что они были такими раззявами в обращении с запиской. Они вновь и вновь принимались втаптывать в грязь Моргана. Это, должно быть, он устроил им такое. Эйнштейн сидел в углу и наблюдал за ними. Но сейчас они сдерживали себя.

– Грантэм упоминал только меня и Симса, – сказал Вельмано. – Остальные могут не опасаться.

– Почему бы вам с Симсом не скрыться из страны? – сказал Шваб.

– В шесть утра я буду в Нью-Йорке. А затем отправлюсь в Европу и буду месяц разъезжать на поездах.

– Я не могу бежать, – сказал Уэйкфилд. – У меня жена и шестеро детей.

Они слушали его стенания о шестерых детях уже пять часов. Как будто у них самих не было детей. Вельмано был разведен, а двое его детей уже выросли. С этим они смогут справиться. И он справится тоже. Все равно наступала пора уходить в отставку. У него припрятано достаточно денег, и ему нравится Европа, особенно Испания, так что скажите ему «адью». В некотором смысле он сочувствовал Уэйкфилду, которому шел всего сорок второй год и у которого не было таких денег. Он зарабатывал неплохо, но его жена была транжирой и к тому же имела склонность без конца рожать детей. Положение у Уэйкфилда в данный момент было незавидное.

– Я не знаю, что мне делать, – в тридцатый раз сказал Уэйкфилд. – Я просто не знаю.

Шваб пытался хоть как-то помочь.

– Мне кажется, ты должен пойти домой и все рассказать своей жене. Если бы у меня была жена, я бы попытался подготовить ее к этому.

– Я не могу этого сделать, – жалким голосом произнес Уэйкфилд.

– Ты должен. Лучше сделать это сейчас, чем через шесть часов, когда она увидит твою фотографию на первой странице газеты. Ты должен рассказать ей, Симс.

– Я не могу это сделать. – Он был чуть ли не в слезах.

Шваб посмотрел на Вельмано и Кортца.

– Что будет с моими детьми? – спросил Уэйкфилд опять. – Моему старшему сыну тринадцать. – Он потер глаза.

– Успокойся, Симс. Возьми себя в руки, – сказал Кортц.

Эйнштейн встал и направился к двери.

– Я буду у себя во Флориде. Не звоните, если не будет ничего срочного. – Он открыл дверь и с шумом захлопнул ее за собой.

Уэйкфилд тяжело поднялся и пошел к двери.

– Куда ты идешь, Симс? – спросил Шваб.

– В свой кабинет.

– Зачем?

– Мне надо прилечь. Со мной все в порядке.

– Давай я отвезу тебя домой, – сказал Шваб.

Все внимательно смотрели, как он открывает дверь.

– Все отлично, – сказал он окрепшим голосом, закрывая за собой дверь.

– Ты думаешь, с ним все в порядке? – спросил Шваб у Вельмано. – Он меня беспокоит.

– Я бы не сказал, что с ним все в порядке, – сказал Вельмано. – Почему бы тебе не заглянуть к нему через несколько минут?

– Я так и сделаю, – пообещал Шваб.