Дело о пеликанах

Дарби подняла телефонную трубку и заказала еду. Грантэм подошел к окну и посмотрел вниз на огни Пятой авеню.

– Мне двадцать четыре, а вам сколько? – Она сидела на диване и пила холодную воду.

Он сел в кресло рядом с ней.

– Тридцать восемь. Был женат. Семь лет и три месяца назад развелся. Детей нет. Живу один, с котом. Почему вы выбрали «Санкт-Мориц»?

– Были свободные номера, и я убедила их, что нам важно рассчитаться наличными, не предъявляя удостоверений личности. Вам нравится здесь?

– Здесь неплохо. Похоже только, что лучшие времена этого отеля уже миновали.

– Мы здесь не на отдыхе.

– Все отлично. Сколько, вы думаете, мы можем пробыть здесь?

Она внимательно посмотрела на него. Шестью годами раньше у него вышла книга о скандалах в министерстве жилищного и городского строительства, и ей удалось найти экземпляр в городской библиотеке Нового Орлеана. Он выглядел на шесть лет старше, чем на пыльной обложке, но годы его не портили, прибавив лишь немного седины на висках.

– Я не знаю, сколько пробудете вы, – сказала она. – Мои планы могут измениться в любую минуту. Я могу увидеть знакомое лицо на улице и улететь в Новую Зеландию.

– Когда вы выехали из Нового Орлеана?

– В понедельник вечером. Я взяла такси до Батон-Руж, при этом за мной не трудно было проследить. Оттуда я перелетела в Чикаго, где купила четыре билета в четыре разных города, включая Бойсе, где живет моя мать. Я вскочила в самолет на Ла-Гуардиа в последний момент. Не думаю, что кто-то смог проследить за мной.

– Вы в безопасности.

– Возможно, только на время. За нами обоими начнется охота, когда эта история будет опубликована. При условии, что она будет опубликована.

Грэй помешивал лед в стакане и присматривался к ней.

– Зависит от того, что вы мне расскажете, и от того, насколько ваш рассказ подтвердится другими источниками.

– Подтверждать – это ваше дело. Я расскажу, что известно мне, а дальше действуйте по собственному усмотрению.

– О’кей. Когда начнется наша беседа?

– После обеда. Я предпочла бы делать это на сытый желудок. Вы же не спешите, не так ли?

– Нет, конечно. В моем распоряжении целая ночь и весь следующий день, и следующий тоже. Я имею в виду, что буду находиться здесь столько, сколько продлится ваш рассказ, ведь это крупнейшая история за последние двадцать лет.

Дарби улыбнулась и посмотрела в сторону. Ровно неделю назад она и Томас сидели в ожидании обеда в баре у Моутона. На нем были черный шелковый блейзер, хлопчатобумажная рубашка, красный галстук в клетку и очень свободные брюки цвета хаки. На ногах ботинки, но без носков. Рубашка была расстегнута и галстук распущен. Они говорили о Виргинских островах, о Дне благодарения и о Гэвине Верееке, пока официант накрывал на стол. Оставаясь верным себе, он пил рюмку за рюмкой. Потом он напился, и это спасло ей жизнь.

Она прожила эти семь дней, которые могли бы вместить целый год, в потустороннем мире, а теперь она беседует наяву с живым человеком, который не желает ей смерти. Скрестив ноги на кофейном столике, она не чувствовала себя стесненной, находясь с ним в своей комнате. Она успокоилась. Его лицо внушало доверие. А почему бы нет? Кому еще она может доверять?

– О чем вы задумались? – спросил он.

– Это была долгая неделя. Семь дней назад я была всего-навсего обычной студенткой юридического колледжа, подтягивающей хвосты, чтобы заработать балл повыше. А теперь я кто?

Он смотрел на нее. Пытаясь сохранить самообладание, чтобы не походить на неотесанного первокурсника, он не отводил от нее взгляда. Волосы были темными и совсем короткими, но при этом укладывались во вполне модную прическу. Однако ему больше нравился удлиненный их вариант на вчерашнем факсе.

– Расскажите мне о Томасе Каллагане, – попросил он.

– Зачем?

– Я не знаю. Он часть истории, не так ли?

– Хорошо. Я перейду к этой части позднее.

– Отлично. Ваша мать живет в Бойсе?

– Да, но она ничего не знает. Где живет ваша мать?

– В Шорт-Хиллз, Нью-Джерси, – ответил он с улыбкой, глядя на нее с ожиданием.

Она сидела задумавшись.

– Что вам нравится в Нью-Йорке? – спросила она.

– Аэропорт. С его помощью можно быстрее всего выбраться отсюда.

– Томас и я были здесь летом. Климат здесь жарче, чем в Новом Орлеане.

Неожиданно Грантэм понял, что перед ним была не смазливая студенточка, а вдова, потерявшая любимого человека. Бедняжка страдала. Ее не занимали ни прическа, ни одежда, ни глаза. Она несла в себе боль. Черт возьми!

– Мне очень жаль Томаса, – сказал он. – Я больше не буду спрашивать о нем.

Она улыбнулась и ничего не сказала.

В дверь громко постучали. Дарби резко сдернула ноги со стола и со страхом уставилась на дверь. Затем вздохнула с облегчением. Это привезли еду.

– Я возьму, – сказал Грэй, – успокойтесь.

Глава 29