Дело о пеликанах

– А я говорю, что нам надо давать публикацию, – отрезал Краутхаммер, – иначе «Таймс» утрет нам нос.

– Мы не можем освещать эту историю, – так же резко ответил Грэй.

– Почему нет? – спросил Краутхаммер.

– Потому что я не собираюсь сейчас писать статью об этом, и, если ее напишет кто-то другой, мы потеряем девушку. Это же очень просто. Она сейчас раздумывает о том, не впрыгнуть ли ей в самолет и убраться из страны. Достаточно одной ошибки с нашей стороны, и ее не будет.

– Но она уже выговорилась, – сказал Кин.

– Я дал ей слово, понятно? Я не стану писать, пока все не будет сведено воедино и не появится возможность назвать Маттиса. Это же очень просто.

– Ты используешь ее, не так ли? – спросил Кин.

– Она мой источник. Но ее нет в городе.

– Если «Таймс» имеет дело, тогда они знают о Маттисе, – сказал Фельдман. – А если им известно о Маттисе, то, бьюсь об заклад, они копают как ошпаренные, чтобы это проверить. Что, если им удастся сделать это раньше нас?

Краутхаммер проворчал с отвращением:

– Мы собираемся сидеть сложа руки и ждать, когда у нас из-под носа уведут крупнейшую сенсацию за последние двадцать лет. Я настаиваю на том, чтобы опубликовать то, что у нас есть. Хоть это только видимая часть айсберга, но уже сейчас это сногсшибательный материал.

– Нет, – сказал Грэй. – Я не буду писать, пока не заполучу все целиком.

– И сколько для этого потребуется времени? – задал вопрос Фельдман.

– С неделю, возможно.

– У нас нет недели, – сказал Краутхаммер.

Грэй был в отчаянии.

– Я могу выяснить, что знают в «Таймс». Дайте двое суток.

– Завтра или в воскресенье они собираются напечатать что-то, – вновь сказал Фельдман.

– Пусть печатают. Держу пари, что это будет та же самая история, возможно, с приложением фотографий подозреваемого преступника. Вы предполагаете слишком многое, считая, что у них есть копия дела. Даже автор не имеет копии. У нас нет такой копии. Давайте подождем и почитаем их писанину, а потом уже будем думать, исходя из того, что они напишут.

Редакторы изучающе посмотрели друг на друга. Краутхаммер пребывал в расстройстве. Кин беспокойно ерзал на стуле. Но боссом здесь был Фельдман, который сказал:

– О’кей. Если они опубликуют что-нибудь в утреннем выпуске, мы соберемся у меня в полдень и обсудим их материал.

– Отлично, – быстро согласился Грэй и направился к двери.

– Пошевеливайся быстрее, Грантэм, – бросил вдогонку Фельдман. – Мы не можем больше откладывать.

Грантэм вышел.

Глава 33

Лимузин медленно продвигался по кольцевой дороге, перегруженной автотранспортом в час пик. За окнами было темно, и Метью Барр читал при свете специальной лампочки под крышей салона. Коул потягивал перье и наблюдал за проходящим транспортом. Содержание дела он помнил наизусть и мог пересказать его Барру, но ему хотелось увидеть его реакцию.

Барр никак не реагировал, пока не добрался до фотографии, при виде которой он медленно покачал головой. Отложив дело в сторону, он на секунду задумался.

– Очень неприятно, – сказал он наконец.

Коул хмыкнул.

– Насколько это соответствует действительности? – спросил Барр.

– Я сам хотел бы знать.

– Когда ты увидел его в первый раз?

– Во вторник на прошлой неделе. Оно поступило из ФБР вместе с одним из их ежедневных докладов.

– Что сказал президент?

– Он ему не обрадовался, но причин для тревоги не было. Мы сочли его за еще один выстрел наугад в потемках. Он поговорил с Войлзом, и тот согласился пока не придавать ему значения. Теперь же я не уверен.

– Просил ли президент Войлза воздержаться от проведения расследования по нему? – медленно спросил Барр.

– Да.

– Это граничит с созданием препятствий правосудию, при условии, конечно, что дело соответствует действительности.

– И что, если оно соответствует действительности?

– Тогда у президента возникают проблемы. Я отбывал срок за создание препятствий правосудию и знаю, что это такое. Это все равно что обвинение в мошенничестве с почтовой корреспонденцией, которое весьма расплывчатое и довольно легко доказуемое. Ты в этом замешан?

– А ты как думаешь?

– В таком случае у тебя тоже есть проблемы.