Дело о похищенных туфельках

Перепалка была не серьезной, он это чувствовал. Но ему надоели подобные разговоры в компании с Малышом и Медоедом — вернее, надоело их слушать. И уж меньше всего такие речи были приятны в его собственный адрес. А Лидия Пай теперь воспринималась им как его второе «я». Руис все-таки вышел, оставив Лида одного. Подумалось: давно он не был один. Вот так, чтобы совсем один, и надолго. А ведь менталисту это необходимо! Снять с себя ощущение чужих чувств, состояний, проблем. Однако сейчас ему бы больше хотелось остаться не наедине с собой, а наедине с Антонией, только сняв с себя маску, от которой уже тошнило.

Он сменил свой танцевальный мужской наряд на одно из одолженных Лидией платьев. Клетчатое, в розово-рыже-оливковую клетку, оно очень ему… то есть Лидии шло. Посмотрел в зеркало, хмуря брови. Честность! Вот он закатил Рести целую отповедь про честность, а сам чем занимается?

Пока он пялился в зеркало, вернулся Руис.

— Я ухожу, — сказал он.

В комнату тут же всунулась и Тони.

— И не вздумай! Между прочим, для меня готовка — целый подвиг, — сказала она.

— Для меня целый подвиг — это объяснять невесте, где меня носит каждый вечер, — шутливо ответил Руис. — Она не понимает, что такое сверхурочная работа. Вчера мы с парнями проторчали у ассоциации танцев чуть не до ночи, потому что две вертушки из списка, видите ли, решили пообщаться там с подругами. Сегодня… Про сегодня и вовсе боюсь рассказывать! Сидел почти два часа в квартире с красоткой, а потом пришла еще одна! Что бы ты сказала, Тони, если б твой жених тебе такое поведал?

— Убила бы вилкой для рыбы, — сказала Тони, смеясь, но тут же осеклась и посерьезнела.

В итоге Руис все же ушел, оставив Флая и Антонию наедине.

— Очень вкусно, — неловко сказал Лид, откладывая вилку.

— У тебя хороший аппетит, — улыбнулась Тони.

— Обычный, — пожал Флай плечами. — Послушай, у меня к тебе разговор.

— Не стоит, Лидия, — торопливо сказала Тони. — Я все понимаю, мне надо уехать. Просто… Просто я не могу!

— Чего не можешь? — удивился Флай.

— Я не могу просто так взять и бросить все. Мне кажется, что если я сейчас не сделаю все, что могу — то уйду из танцев навсегда. А танцы — это моя жизнь. Наверно, это слишком громко звучит… Да?

— Нет… не слишком, — с легкой запинкой ответил Флай.

Эх, жаль, что он не сообразил снова купить мороженое. Сели бы рядом на диванчике и заели бы все, что сегодня было, сладким ледяным лакомством! И заодно бы обсудили каждую мелочь. А сейчас, кажется, без мороженого будет сложновато. Лид подумал, что не может понять смешанных и рваных чувств — столько всего вместе на него нахлынуло. Тони и не думала прятать своих эмоций и уж тем более их блокировать!

Так что же она на самом деле ощущала? Захваченный врасплох, Флай не знал, что и думать. А Тони продолжила:

— Руис мне все сказал! Все!

Лид зажмурился. Ну вот, кажется, опоздал он с признанием!

— Ты меня ненавидишь? — на всякий случай спросил он, открыв глаза и честно глядя на Тони.

Но в водовороте эмоций девушки не было ненависти, в этом он мог поклясться!

— Ненавижу? Нет! За что же? — спросила Тони. — Ты меня просто спасла, мне было некуда идти и… И не с кем танцевать! Ты появилась так вовремя! Но этот маньяк, или кто он там, он все испортил. Руис рассказал, что задержали Бато Кея, а еще — что нам с тобой сидеть дома безвылазно, потому что маньяк на свободе. Но я теперь подозреваю вообще всех мужчин, а если его сейчас же не поймают, я буду их ненавидеть. Всех до одного! Испортить нам фестиваль! И это когда мы с тобой уже в полуфинале! Почему мужчины вечно не могут удержать свои причиндалы в штанах?

— Маньяк — это не просто мужчина. Это больной человек, он не может сдержать свою жажду, к тому же этот-то, говорят, как раз импотент, — начал пояснять Флай, но его не слушали.

Антония встала со стула и принялась кружить по кухне. Двигалась она резко, суетливо, и Флаю пришлось даже спасти пару тарелок от этого разрушительного маленького смерча.

— А какое мне дело, болен он или здоров? — причитала при этом девушка. — Из-за него мне придется сидеть здесь, пропустить тренировки, концерт и полуфинал! Может, мне всю жизнь пропустить, потому что-то кто-то болен? Может, лучше вообще сразу помереть, порадовать больного человека? Я хочу жить! Я хочу танцевать! В конце концов, хочу, чтобы этого всего не было, а только ты, я и танцы! И никаких мужчин, раз они такие… Больные!

Она прижала кулачок к губам, но рыдания все равно вырвались наружу. Флай тоже поднялся со своего места и прижал девушку к груди. Странное это было чувство, держать ее на расстоянии несуществующего наколдованного бюста, странное и неловкое. Навизуализированная грудь словно ничего не ощущала в полную силу — примерно так ощущаешь прикосновение к онемевшей руке или ноге.