Дело о пропавшем векселе, выписанном на предъявителя

Лепехин. Вы знаете, господа, я сейчас с большим интересом рассматривал это окно. Ведь если в него смотреть с палубы сюда, то моего места возле стола, где я вчера сидел перед покушением господина Струкова — совсем не видно! Как же он тогда мог прицельно стрелять!? И вот ещё вопрос — а в меня ли вчера велась стрельба? Не проще ли было зайти с носа и спокойно выстрелить в затылок через эти большие панорамные окна? Ах да, там ведь меня караулил наш вахмистр! (Корчагину) Вы, господин вахмистр, в момент стрельбы сидели на скамейке под окном или прохаживались?

Корчагин. Сидел на скамье.

Лепехин. (направляясь к Маликову) Николай Михайлович! Позвольте воспользоваться вашей папкой?

Маликов. Пожалуйста…

Лепехин. (садясь за стол и раздвигая посуду) Кстати, а где стюард?

Шилов. Боцман! Зверев! Где вы, чёрт вас дери!? Почему посуда до сих пор не убрана?

Макаревич. (глухо, издалека) Здесь, Василий Васильевич! Сей момент спущусь к вам…

Чепчугов. (всё это время стоявший в дверном проеме умывальной комнаты, Шилову) Василий Васильевич! Позвольте, я больного проверю!?

Шилов. Проверяйте, вы здесь доктор!

Входит Макаревич.

Макаревич. Вызывали, Василий Васильевич!? Я того… Ждал, пока мальчонку из трюма позовут да на мачту пока слазает…

Шилов. Попили чаю, Александр Илларионович?

Макаревич. Так точно! Как вы приказывали…

Шилов. Не волнуйтесь, Александр Илларионович — я к вам без претензий… Что с туманом?

Макаревич. Спускается к третьей палубе, там уже редеет… Мальчонка с мачты сказал что видел макушки деревьев… Солнце яркое, облаков на небе нет. Ясно…

Шилов. Отлично! Может ещё пол часа и будем готовиться к снятию с якоря… Вы Зверева не видели ли? Что-то задерживается…

Макаревич. Видеть не видел, а сквозь туман слышал… Сейчас подойти должны с буфетчиком…

Стук в дверь. Входят матрос Зверев и буфетчик Струмилов. Макаревич отошёл влево, в угол, к консоли.

Шилов. (Струмилову, строго) Я не вас вызывал! Убраться в салоне и стюард способен!

Простите, Василий Васильевич! Мы только что закончили кормить завтраком в буфетном салоне… Хохлов сейчас там убирается… А я здесь и сам порядок наведу-с! (раздражённо) Как угодно, только побыстрей! (Макаревичу и Звереву) Можете пока быть свободны!

Макаревич и Зверев уходят. Струмилов собрал на поднос часть чайных приборов и тоже вышел, неплотно притворив дверь. Шилов встал из кресла и прикрыл дверь плотнее. Перешёл и сел в торце стола, разглядывая рисунок Лепехина. Сзади подошёл и встал, смотря на рисунок Корчагин. Лепехин дорисовал схему каюты с отметками и повернул её к присутствующим.

Савельев. (сдавленно) Получается, что стрелять могли только в меня!?

Лепехин. Получается что именно так!

Русов. (поднимаясь из-за стола, громко) А кто тут у нас полевые цветы любит дамам дарить без спроса!?

Корчагин. (резко бросившись из-за стола к дверям капитанской каюты) А вот я сейчас…

Раздаётся громкий хлопок, со звоном вылетают стёкла в салоне, помещение заполняется едким зеленоватым дымом.

Часть третья.

Над величественной рекой, петляющей между стиснутых с обеих сторон бесконечной череды островов, розовеет рассвет.

Помещение салон. Всё приведено в порядок настолько, насколько это вообще возможно после взрыва самодельной бомбы. За столом и по обеим сторонам от него, в ряд, наблюдая сквозь выбитые панорамные окна, сидят: Шилов, Лепехин, Русов и Савельев. Слева, возле входной двери замер стоящий Корчагин. Справа, на табурете, перед пианино сидит и играет спиной к зрителю Лепехина.

Правый боковой рассветный свет выпукло высвечивает все предметы и людей в салоне. Корчагин, Шилов, Лепехин и Русов курят.