Дело о рождестве

Плюс, в обычных обстоятельствах она предпочитала ходить пешком. Ливень прекратился, и Шейла протащилась по проспекту Полумесяца, мимо витрин с гирляндами и красными бантами, потом по Кларисс-авеню, мимо необычных маленьких домов, украшенных рождественскими огнями, с венком на каждой второй двери и объявлениями о сдаче коттеджа на остальных. По дороге она пыталась угадать, отчего намокла кофта – от испарины или крови, и уже почти равнодушно думала о том, что может умереть в своей гостиной на полу, когда заметила, как на другой стороне улицы отдыхающая, балансируя на стремянке, цепляет красные огоньки на скат крыши. Для обычной арендаторши, приехавшей на праздники, она выглядела слишком трудолюбивой, хотя некоторые люди и правда относятся к Рождеству очень серьёзно. Но не Шейла. Что тут скажешь, ей нравились праздники, она любила свою семью, любила доводящие чуть ли не до комы пиршества, любила подарки, изредка ей даже нравилось их покупать, но положа руку на сердце, не могла вспомнить, когда последний раз покупала ёлку (не считая растения в горшке, оттягивающего руку) или писала поздравительные открытки. Многие годы она была слишком занята, чтобы открыть хотя бы те, которые присылали ей. Девушка на лестнице имела чистое лицо без макияжа и светлые длинные волосы. Высокая и мускулистая – подтянутое, тренированное тело – в облегающих штанах и полосатой футболке. У Шейлы, конечно же, имелись проблемы со здоровьем, но ей надо было бы умереть, чтобы не заметить такое красивое тело. Она выровняла дыхание, перестав дышать, будто маньяк в трубку телефона, и попыталась выпрямиться под грузом праздничных припасов. Женщина на лестнице повертела головой, кинула взгляд на Шейлу и, оглянувшись, опять едва не упала.

– Эй, осторожней, – подала голос Шейла. – Помощь нужна? – она надеялась на “нет”, потому что как бы привлекательна не была девушка, Шейле требовалось как можно скорее прилечь.

Бок дико разболелся, и стало ясно, что где-то между перетаскиванием чемодана с причала и переноской сумок из магазина она порядком перенапряглась. Если Шейла считала, что семья к ней придирается, то этому никогда не сравниться с симфонией позора, которая свалится на неё, если она загремит назад в госпиталь.

– Э-э, нет, – ответила девушка в бело-синей футболке. – Нет, благодарю, – она не смотрела на Шейлу, её голос звучал приглушённо, странно, но очень знакомо.

Шейла дошла до своего коттеджа, наощупь открыла дверь и бросила пакеты с покупками на диван. Руки её тряслись.

– Ты спятила, – пробормотала она.

Спустя два года она просто не может помнить, как звучал голос Нори. Сердце билось так сильно, что Шейлу замутило.

– Она даже не похожа, – возразила она сама себе, подошла к окну и, подняв жалюзи, выглянула на улицу.

У дома на другой стороне улицы, женщина на лестнице смотрела на коттедж Шейлы. Она не выглядела как Нори. Не такие волосы – волосы Нори всегда напоминали лохматый тёмный куст. Тело было… Нори всегда носила одежду свободного покроя… Шлёпанцы, кольцо, бусы… Но она была высокой и хорошо сложенной. Как девушка через улицу. Её лицо… Шейлу беспокоило, что ей трудно вспомнить, как выглядела Нори. Особенно потому, что её учили запоминать лица. Но всякий раз при попытке вспомнить черты лица, картинка получалась расплывчатой. Внешность Нори была обычной.

Привлекательна, но эта привлекательность ничем особым не выделялась. У неё была красивая улыбка, и она всегда делала гримасы, когда шутила.

Выразительное лицо, вот и всё. Настороженно-внимательный взгляд, бойкий нрав. Пластичные черты лица. Женщина продолжала смотреть на коттедж Шейлы, не двигаясь и не улыбаясь, на самом деле, она могла смотреть из-за того, что Шейла сама за ней наблюдала. Замкнутая? Либо Шейла сама это придумала? Но да, в миг тревоги либо неверия именно такое выражение лица – или, скорее, отсутствие выражения – у Нори и было бы. Закрыв жалюзи, Шейла вышла на улицу. Женщина на лестнице смотрела, как она переходит улицу. Движения на дороге не было. Ни гольфкартов, ни пешеходов. Никого в это туманное, серое утро, кроме Шейлы и… Этой девушки, кем бы она ни была. Шейла остановилась возле калитки в белом заборе, окружавшем коттедж Нори.

– Надо же, – сказала она. – Какой сюрприз.

– Да? Неужели? – огрызнулась женщина на лестнице.

Так и есть, голос определённо принадлежал Нори.

– Минуту назад ты выглядела удивлённой. Что ты тут делаешь?

– Я тут живу.

– Нет, не живёшь.

Взгляд синих глаз – как она могла забыть, что глаза Нори были ледяными и прозрачно синими? – стал жёстким.

– Не всё время, ясное дело. Я снимаю этот дом весной и летом.

Шейла слушала, но не слышала. Она была занята своими мыслями, изо всех сил пытаясь сдержать вулкан чувств, грозящий вырваться наружу. Она чувствовала себя… странно. Эмоциональной. Она была смущена и зла, хотя не понимала причины. Обычно она была рациональна и прекрасно держала себя в руках. Это ей в себе и нравилось. Шейла верила, что именно такие черты характера делают из неё отличного агента. Цивилизованный человек.