Дело о ртутной бомбе

Кеша посмотрел на Митю, на Жаннет. Отложил ракетку. Ладонями обнял костлявое колено, откинулся назад и засмеялся.

У него был приятный смех — звонкий такой, переливчатый. Кеша не боялся. Свидетелей разговора не было. Два малыша неподалеку — не в счет. Да они и не слушали, перекидывались мячиком.

Кеша посмеялся и сказал:

— Сейчас вы будете приятно удивлены. С Максимом ничего не надо обсуждать. Он в курсе. Я звонил по его просьбе.

Они действительно «отвесили челюсти».

— Не ожидали? — хмыкнул Иннокентий Мигутин. У него были серо-желтые иронические глаза.

— Признаться, не ожидали, — честно призналась Жаннет. Искренность — она иногда тоже оружие.

— А зачем ему это было нужно? — недоверчиво проговорил Митя.

— Комплекс причин. Во первых, его ненаглядная Яна. По-вашему — Яна Леонтьевна. Она весь август занималась с хором добровольцев-пятиклассников, похвасталась директору, что у нее готовый репертуар, а на самом деле они вопят, будто коты с прижатыми хвостами. Ваша Кира ей поверила, назначила на субботу показательный концерт. Яна в рёв: «Максимчик, что делать?» А у него еще и свой интерес…

— Какой? — с неподдельным любопытством спросил Митя.

— Насолить вашей Кире Евгеньевне. Она срезала у него в расписании несколько часов да еще вкатала выговор за какие-то неготовые планы. И к тому же запретила идти в поход со старшеклассниками…

— Со старшеклассницами, — вставила Жаннет. Не удержалась. Кеша улыбнулся и кивнул.

— Взрослые люди, а какие бестолочи, — вздохнул Митя. Повторил недавние слова отца о высоком начальстве, которое проверяло институт. — Да и ты не лучше. Такой же кретин.

Иннокентий глянул спокойно и дерзко.

— Я не кретин. Я просто люблю своего брата. Мы ничего не скрываем друг от друга, мы с ним друзья.

— Все мы любим своих братьев, — сказала Жаннет.

— Возможно, — отозвался Кеша.

— А вот его, — Жаннет кивнула на Митю, — три часа мылили на педсовете, обвиняли в этом дурацком звонке. Это ты предложил сделать виноватым е г о? Потому что слышал его рассказ в трамвае?

Кеша впервые растерялся. Заметно.

— Ребята, да вы что! Я — никого… Я не знал!

— Ты не знал! А вот ему, — Жаннет кивнула на Митю, — теперь, скорее всего, придется уйти из лицея.

Кеша качнулся вперед:

— Я попрошу Максима! Он заступится!

— Он не заступится… — у Мити заскребло в горле. — Он больше всех уговаривал меня признаться. Наверно, чтобы никто не догадался про тебя. Он тоже любит своего брата.

Кеша опустил голову. Пообещал насупленно:

— Тебе все равно ничего не будет, раз ты не виноват.

— Теперь-то речь не о нем, не о Мите Зайцеве, — напомнила Жаннет. — Теперь, Кеша Мигутин, речь о тебе. И о твоем Максиме.

— Вы все равно ничего не докажете! — Кеша обрел прежнюю насмешливую твердость. — Свидетелей нашей беседы не было.

Жаннет вздохнула почти ласково:

— И не надо. Послушай вот это…

Она открыла футляр «Зенита». Вытянула наушник-капсулу на длинном черном проводе. — Здесь все твои откровенности.

Кеша распахнул глаза и напружинился.

— Не надо, — сказал Митя. — У девочки второе место по области среди юниоров по каратэ.

— По дзю-до, — скромно поправила Жаннет, которая на самом деле умела лишь отвесить «леща» или дать пинка.

Кеша поверил. Послушно взял капсулу и держал ее прижатой к уху с полминуты.

Потом он встал, нагнул голову, затеребил шортики, как провинившийся первоклассник в кабинете у завуча.

— Ну? — тихо спросила Жаннет.

Кеша глянул сквозь упавшие на лоб медные прядки. И сообщил тоном побежденного в поединке джентльмена:

— Этот сет я проиграл в сухую. Признаю.

— Да уж… — сказала Жаннет. Кеша посмотрел на нее, на Митю, на свои туфли.

— Разрешите мне выкупить кассету. Я заплачу, сколько могу.

«Вот это поворот!» — И Митя спросил с искренним любопытством:

— А сколько?

— Да. Сколько? — непонятным тоном спросила Жаннет.

— Ну… я же сказал: сколько могу. Хотите вот эту ракетку? Стоит девяносто долларов. Японская фирма.

— В самом деле? Кассета тоже японская… — Жаннет раскрыла диктофон, взяла кассету на ладонь.

— Какая маленькая! — удивился Митя. — Дай посмотреть.

Жаннет дала ему кассету. А у Кеши взяла ракетку и стала внимательно разглядывать.

— Совсем новая… — сказал Кеша осторожно.

— Вижу… — И Жаннет с размаха, как бумеранг, пустила ракетку по дуге. Только бумеранги возвращаются, а ракетка скрылась в дремучей крапиве, которая обступала поляну. Была крапива почти в рост человека, малахитового цвета. Еще не утратившая набранной за лето жгучей энергии.

Все проследили за полетом.

— А вот это нечестно, — с гордой слезинкой в голосе произнес Кеша.

Митя и Жаннет обменялись взглядом.

— Почему же нечестно? — сказал Митя. — Очень даже честно. Вот! — И пустил за ракеткой кассету.

И опять все отследили полет.

— Иди и забирай, — подвела итог Жаннет. — Ради брата. Ты ведь по-прежнему любишь его, правда?

Кеша переступил бледными худыми ногами. Зябко погладил острые локти.

— Если побежишь домой облачаться в доспехи, к т о — н и б у д ь вытащит раньше, — предупредила Жаннет. И она, и Митя были в джинсах и с длинными рукавами.

Кеша оглянулся на двух пацанят с мячиком.

— Не вздумай, — предупредила Жаннет.