Дело о сбежавшем трупе

— Ей и не нужно было знать, — продолжал Дрейк. — Она ловко использовала подвернувшуюся возможность и дала вместо лекарства яд. Это могло произойти и в Кремптоне, и во Фресно, и в Бейкерсфилде, и в Парадизе, и в Тимбукту.

— Прекрасно, но ты забываешь о могиле. Откуда миссис Давенпорт стало известно про могилу в трех милях от города?

— Сама выкопала.

— Когда?

— Она могла уехать неделей раньше и выкопать ее, или это мог сделать сообщник.

— Тогда она должна была знать заранее, что ему станет плохо, когда он приедет в Кремптон.

Дрейк почесал в затылке.

— М-да, черт возьми.

— Так кто же убил его? — спросила Делла Стрит.

— Тот, кто знал, что ему станет плохо, когда он окажется в Кремптоне, — ответил Мейсон.

— Но кто бы это мог быть?

— У меня есть на этот счет одна идея, — ответил Мейсон, — но ее надо проверить. Пока могу сказать: только один человек мог знать, что должно было произойти.

— Кто он?

— Еще рано делать какие-либо предположения. Нам необходимо раздобыть дополнительные доказательства, пока наш друг, Талберт Вандлинг, препирается с окружным прокурором Лос-Анджелеса.

— Препирается? — удивился Дрейк.

— Думаю, окружной прокурор Лос-Анджелеса не в восторге от его предложения.

— Почему?

— Потому что все началось во Фресно. Там собирались обвинить Мирну Давенпорт, но потом пошли на попятный, когда обнаружили, что одни факты нелепее других. Если бы окружной прокурор Лос-Анджелеса знал, что ее признали виновной во Фресно — будь то соучастие после события преступления или непреднамеренное отравление, он был бы только рад привлечь ее за убийство Гортензии Пэкстон. И когда она приступила бы к даче показаний, он тут же обвинил бы ее в совершении тяжкого преступления. После этого у нее не осталось бы ни малейшего шанса. Дело обстоит так, что окружной прокурор Лос-Анджелеса может заявить, что Гортензия Пэкстон умерла в результате отравления, что Мирна Давенпорт была прямо заинтересована в ее смерти, что у Мирны Давенпорт в доме хранился яд и что она пыталась скрыть этот яд, когда узнала, что тело Гортензии Пэкстон подлежит эксгумации.

— Дело серьезное, — нахмурился Дрейк.

— Дело действительно серьезное, но не убедительное. Им недостает двух-трех дополнительных фактов, дабы быть уверенными, что ее наверняка признают виновной. С другой стороны, два-три дополнительных фактика в пользу защиты, и тогда у них остается единственная надежда на то, что присяжные не придут к единому мнению.

— Но какие факты могут помочь защите?

— Связанные с отравлением Эда Давенпорта, — ухмыльнулся Мейсон.

— Что ты имеешь в виду?

— Человек, отравивший его, может оказаться тем, кто отравил и Гортензию Пэкстон.

— Ты хочешь объявить об этом в суде?

— Окружной прокурор должен что-то делать. Если он уверен, что сможет доказать виновность Мирны Давенпорт, то прибегнет к старой уловке и заявит, что имеют место аналогичные преступления и все такое. Защита, со своей стороны, может заявить, что она также имеет право знать все эти факты. По крайней мере, она попытается добиться их огласки в суде. И если обвинение будет стараться скрыть эти факты, то у присяжных такое сокрытие вызовет очень сильные подозрения, и они могут не вынести обвинительного приговора.

— Стало быть, — задумчиво произнес Дрейк, — это означает, что окружной прокурор Лос-Анджелеса ответит Вандлингу: раз уж вы начали это дело, так и доводите до конца.

Мейсон утвердительно кивнул.

— А как поступит Вандлинг? — не отставал Дрейк.

— Попытается раскопать новые доказательства. Если у него их не окажется, дело можно прекращать.

— С какой стати?

— Взгляни, Пол, на ситуацию под таким углом. Мирна Давенпорт кладет конфеты в сумку мужа. Конфеты отравлены. В них мышьяк и цианистый калий. Доктор Рено готов присягнуть, что этот человек перечислил ему симптомы отравления мышьяком, но он, однако, исключает смерть от цианистого калия. С другой стороны, он не может утверждать под присягой, что у Давенпорта наблюдались симптомы отравления мышьяком. Доктор Рено узнал о симптомах только от Давенпорта, а это показание с чужих слов, которое не допускается в суде. Теперь возьмем доктора Хокси. Он покажет под присягой, что смерть наступила в результате отравления цианистым калием, но никаких следов от конфет он не обнаружил в желудке умершего. Следовательно, он не мог умереть от этой отравленной конфеты. А единственное обвинение, которое является серьезным для Мирны Давенпорт, как раз связано с конфетой.

— Что же делать?

— Мы поедем к могиле и постараемся найти то место, где…

— Зачем?

— …стоял шестиколесный автомобиль.

— Шестиколесный автомобиль?

— Совершенно верно.

— Что это за автомобиль?

— Четырехколесный автомобиль с двухколесным жилым прицепом.

— Я что-то тебя не пойму, — признался Дрейк.

— А затем, — продолжал Мейсон, — постараемся разыскать Мабел Нордж.

— Но зачем?

— Чтобы задать ей несколько вопросов.

— И где ее искать?