Дело о стройной тени

— Миссис Тейлман, — обратился к ней Мейсон, — вы помните вечер четвертого числа в Лас-Вегасе, когда мы беседовали в отеле? Нас прервала полиция. После этого, насколько мне известно, вы отправились на такси в казино.

— Совершенно верно. Я села в такси, которое ожидало там.

— Вы помните, как расплатились с шофером? Какие деньги вы ему дали?

— Ну да. Я дала ему пятьдесят центов на чай и…

— Я хочу выяснить, — прервал ее Мейсон, — как именно вы расплатились — точно по счетчику или более крупной банкнотой?

— Я дала пять долларов. Я помню, у меня было… Нет, подождите минутку. У меня были пятидолларовые бумажки, когда я вошла в казино. Я играла на двадцатипятицентовых машинах и разменяла две бумажки по пять долларов. Я получила от таксиста сдачу — три бумажки по пять долларов и серебро.

— В таком случае, — заключил Мейсон, — вы должны были дать ему двадцатидолларовую купюру.

— Совершенно верно. Я вспомнила: я дала ему именно двадцать долларов.

— Это были единственные двадцать долларов в вашем кошельке?

— Нет, их было несколько, десять-двенадцать бумажек. Я дала ему одну из них.

— Спасибо. — Мейсон повернулся к судье. — Ваша Честь, у меня все.

Гамильтон Бергер и его помощник зашептались.

— У вас есть вопросы к свидетелю, господин прокурор? — спросил судья Сеймур.

Явно выведенный из себя Гамильтон Бергер поднялся со своего места:

— Где вы взяли двадцатидолларовую купюру, которую дали водителю такси, миссис Тейлман?

— Разумеется, у себя в кошельке.

— А до того, как положили в кошелек?

— В банке, в Лос-Анджелесе.

— Вот именно, — сказал Бергер, — вы никоим образом не могли получить эти деньги от своего бывшего мужа, не так ли?

Мейсон вскочил раньше, чем прозвучал ответ.

— Минуточку, Ваша Честь! Вопрос наводящий, он подсказывает свидетельнице ответ. Если обвинение намерено строить свое выступление на косвенных уликах, обстоятельства должны говорить сами за себя.

— Но это же наш свидетель, — возразил Гамильтон Бергер.

— Не имеет значения, — объявил судья Сеймур. — Вы можете обратить внимание свидетеля на какой-то факт или обстоятельство, но не можете подсказывать ему ответ, тем более отвечать за него. Возражение защиты поддерживается.

Гамильтон Бергер даже не пытался скрыть гнев.

— Когда вы видели своего бывшего мужа в последний раз?

— Два года назад.

— Когда вы в последний раз, до вашей поездки к Лас-Вегас, видели его секретаршу?

— Тогда же.

— Пусть факты говорят сами за себя, — сердито заявил Бергер и сел на свое место.

— Извините, миссис Тейлман, — обратился к ней Мейсон. — У меня есть еще вопрос.

— Высокий Суд, — сказал Гамильтон Бергер, — это именно то, о чем я предупреждал. Мистер Мейсон вызвал свидетеля, заверив Суд, что хочет задать только один вопрос. Теперь он тянет время до обеденного перерыва.

— Я думаю, господин прокурор прав, — сказал судья Сеймур. — Этого свидетеля вызвали с целью задать только один вопрос.

— Совершенно верно, Ваша Честь. Но вмешалось обвинение и внесло в дело много нового. Я хочу задать вопрос относительно той информации, которая появилась во время допроса свидетеля окружным прокурором.

— Это право у вас, разумеется, есть, — согласился судья Сеймур. — Если ваши вопросы касаются только этой части допроса, вы можете их задать.

Мейсон подошел к свидетельнице:

— Вы говорите, что не видели своего бывшего мужа два года?

— Вношу протест, вопрос уже был задан, и на него ответили, — сказал Гамильтон Бергер. — Если так пойдет, мы просидим здесь целый день.

Судья Сеймур, нахмурившись, взглянул на прокурора и сказал:

— Свидетельнице потребовалось бы гораздо меньше времени, чтобы ответить, чем ушло на внесение протеста. Я полагаю, мистер Мейсон, это предварительный вопрос?

— Да, Ваша Честь.

— Протест обвинения отклоняется. Свидетельница, отвечайте на вопрос.

— Совершенно верно, — ответила свидетельница.

— А были ли у вас в течение, скажем, двадцати четырех часов до вашей поездки в Лас-Вегас какие-либо контакты с человеком по имени А. Б. Видал?

— Вношу протест! — крикнул Гамильтон Бергер.

— Протест отклоняется, — ответил судья Сеймур.

Свидетельница секунду поколебалась и сказала:

— Я принесла присягу и должна признаться, что беседовала по телефону с человеком, который назвался А. Б. Видал.

— Когда состоялась эта беседа?

— Вечером третьего, в восемь тридцать. Во вторник.

— Чего хотел этот человек?

— Того же, что и другие. Поговорить об акциях.

— Он сказал, что его зовут Видал?

— Совершенно верно, А. Б. Видал.

— Он сообщил, откуда звонит?

— Это был междугородный звонок из Бейкерсфилда.

— Вы узнали голос?

— Нет, но было слышно, как кто-то тихо дает инструкции, и я уверена, что это был голос моего бывшего мужа. Связь была хорошая, а у меня очень тонкий слух.

— О чем шел разговор?