Дело о Сумерках богов

Но ничего не вышло. Заснул диктатор, на которого возлагались такие надежды, превратился в женщину на крохотном островке среди теплого моря. Да, бывают и теплые моря.

Были войны и потом, люди острова Рагнарока стравливали народы и страны, но все это было не то. Это были маленькие конфликты, междуусобицы среди давно породнившихся царей, владык, следовавших единому богу.

Но вот сейчас дух великой войны звенел в холодном морском воздухе, дух крови, смерти, срывающей закостеневшую коросту с заснувшего мира. Странно, но восторга не было, были жуткая, невыносимая усталость и жуткое осознание чего-то непоправимого. Во снах ему снова и снова являлся высокий старик в дорожном плаще и большой шляпе, закрывающей лицо. Старик опирался на суковатый посох, седая борода развевалась на ледяном ветру. Глаз у него был только один – в самом центре лба. В небе над странником кружил ворон с серебряным клювом, сердито каркая, словно проклиная крошечного Сигурда, спрятавшегося за ясенем в центре острова.

– Кто ты такой, – хрипел старик, – чтобы решать, когда умирать богу? Мы не боимся смерти. Но мы не хотим умирать, не хотим, чтобы человек решал, когда мы умрем. Лучше спать, чем умирать. А ты хочешь нас разбудить, чтобы убить?

В мгновение ока восьминогий конь Слейпнир перенес Одина на землю из чертогов Асгарда – и вот он стоит перед своим дерзким потомком.

– Я хочу, чтобы вы снова стали молодыми и сильными! – кричал Сигурд. – Чтобы мир снова был яростным, живым, полным солнца и бурлящей крови! Я хочу, чтобы сбылось пророчество вельвы, которую ты, Один, заставил восстать из Царства мертвых, чтобы услышать о Сумерках богов! Хочу, чтобы Вальгалла снова заполнилась храбрецами!

– А вот тебе и твоим предкам никогда туда не попасть! – хрипел старик. – Вас, предателей и нидингов[27] ждет серое и пустынное царство Хель, а не пиры и схватки в чертогах Вальгаллы. Вы, дети и внуки лукавого Локи, не сражались, как другие, – бесхитростно и беззаветно, вы прибегли к темным силам бесчестных колдунов!

Неужели он, Сигурд Горбатый, сын Ивара Красноволосого, внук Варга Два Весла, который мог грести одновременно двумя веслами, и все его великие предки в самом деле ведут свое происхождение не от самого Одина, а от хитрого обманщика Локи? Выходило, что так – ведь именно он и его дети рвались уничтожить этот мир.

– Но все это было ради вас, великие боги!

– Недаром меня зовут «предателем воинов», – старик насупил бровь над единственным глазом. – Я могу отвести щит храбреца на поле брани, чтобы заполучить его душу в свою небесную дружину. Что мне жизнь презренного колдуна, который пытался спасти меня и моих детей – убив нас и мир Асгарда!

И старик растворялся в темноте, оставляя Сигурда просыпаться в ледяном поту, умирающим от невыносимой головной боли. Он вставал, зажигал электрический фонарь, брал кинжал, револьвер и обходил остров. Но все было тихо: только ветер раскачивал тела на древнем ясене, да скрипел древний драккар из почерневшего дерева, утыканный ногтями мертвецов. Это часть древнего ритуала – когда вечная зима скует воды мирового океана, дружина Сигурда перебьет всех сейдов, кузнецов, лекарей, музыкантов, бондов и траллов, снимет мумии с ясеня, усадит мертвецов на Нагльфар – и он поскользит по льду, наводя смертельный ужас на угасающее население земного шара.

А потом и он вместе со своими храбрецами сядет на старинный драккар, подожжет его и уйдет в глубины моря, объятый пламенем. Это будет хороший конец – конец, который превратится в начало. И на месте старого горбатого коротышки появится другой Сигурд – высокий, стройный, с длинными светлыми волосами и густой бородой.

На верфи мрачными металлическими скелетами блестели на лунном свете остовы субмарин. Скоро их начинят тысячами Солнц мертвых и выпустят на волю в море, где они бросятся в бой навстречу гибели мира.

Так было и сегодня ночью. Сигурд проснулся, захлебнувшись от крика, сел на кровати, вытирая пот. Снова заснуть, конечно, не удастся. Горбун взял фонарь, револьвер и вышел во двор. На часах у пулемета на стене стоял молодой русский с греческим именем Максим. Освещаемый лучом прожектора, он увидел своего ярла и лихо отдал ему честь.

Сигурд кивнул в ответ и пошел дальше. Было тихо, если не считать давно ставших родными и привычными шума волн, воя ветра да криков буревестников.

Вдруг сердце горбуна забилось. Что-то происходило прямо сейчас. Только где? Он поводил фонарем из стороны в сторону, но луч выхватывал из темноты только привычный ствол ясеня да бесконечные тела, обернутые в парусину, которые свисали сверху бесконечными гроздьями.

Нет, свет не поможет. Сигурд выключил фонарь, крепко зажмурился, чтобы привыкнуть к темноте, а потом широко раскрыл глаза. Из мрака ковылял, опираясь на суковатую палку, сгорбленный человек в черном дорожном плаще и широкополой шляпе. В руке он держал старую заплечную суму, из которой тонкой струйкой шел белый дым.