Дело о трех рубинах

Хоть это и было бесстыдной лестью, из уст Марии это прозвучало весьма искренне, Родин даже удивился. А ведь полезно иметь такого компаньона! Отец Августин просиял, осенил себя крестным знамением слева направо, а потом скромно добавил:

– Возможно, возможно, дитя мое, но я не из тех, кто одержим гордостью или славой. Я лишь хочу смиренно служить своему Богу и своему народу. А вот Вильгельм поступает слишком опрометчиво, видимо, в погоне за этой самой славой. Что поделать, молодость горяча, по этой горячности и случаются ошибки. Надо немного остудить пыл молодого кайзера. Этим мне и понравилось ваше предложение с кораллом.

Родин вопросительно поднял брови.

– То есть не кораллом, простите, а рубином. Такой красный камушек у нас имеется, очень деликатный камушек, – он усмехнулся, – и даже не один, хе-хе. А главное состоит в том, что этот «рубин» совсем не повредит великой Германии, а только самому Вильгельму, и то даже не повредит, а в чувства его приведет, что пойдет нам всем на пользу. Я ведь не предатель, а патриот своей страны! – гордо заявил епископ, и глаза его загорелись фанатичным огнем. Он оглянулся вокруг и, убедившись, что не привлек лишнего внимания, положил на стол папку. – Тут сразу несколько «рубинчиков», – произнес Августин, придвигая папку к Георгию, и снова усмехнулся. – Какой из них сработает – решать вам. На этом я с вами прощаюсь! Был рад знакомству!

Отец Августин поклонился и решительно покинул пивную.

– Как будто по хронометру! – удивился Родин. – Пришел минута в минуту, причитал тут и ухмылялся, а ушел ровно через час, как и было обозначено в записке. Вот уж немецкая точность!

– И не говорите, – отозвалась Мария на этот раз без сарказма. – Поедем и мы. Хочется скорее узнать, что же такого в этой папке! – от ее иронии не осталось и следа, она выглядела как озорной любопытный мальчишка, которому не терпится поиграть с новой игрушкой. Георгий вдруг почувствовал себя совсем как в детстве с братьями и нянюшкой. Интересно, эта барышня осознает, что все это вовсе не игрушки, а дело государственной важности?

В папке были собраны весьма деликатные сведения, касающиеся личной жизни Вильгельма II.

Первой была предприимчивая француженка, куртизанка Эмили Клопп по прозвищу мисс Лав, с которой кайзер имел удовольствие состоять в весьма близких отношениях достаточно продолжительное время. Идиллия закончилась, когда любвеобильная дама посчитала недостаточной цену, в которую правитель оценил ее услуги, и она собиралась восстановить справедливость путем шантажа. У мисс Лав имелись письма и фотокарточки, которые монарх лично посылал ей, пока был благосклонен. Дело в том, что содержание этих писем выдавало крайне пикантные подробности интимных предпочтений Вильгельма II. Оказывается, помимо обычного сумасбродства, которое, скажем прямо, было присуще многим правителям разных лет, молодой немецкий кайзер еще и отличался пристрастием к садомазохизму, о чем в подробностях писал в тех самых письмах, адресованных Эмили Клопп. Если бы эти сведения получили огласку, то правитель Германии был бы просто уничтожен.

Видимо, Вильгельм и сам понимал, какой урон его репутации может нанести эта история, раз обратился с данной проблемой к самому Бисмарку! Сыновья канцлера закрыли дело, заплатив француженке солидную сумму в 25 тысяч марок в обмен на злополучные письма. Какое-то время дама хранила молчание, но недавно снова решила взяться за старое. Может, она приберегла какой-нибудь компромат, а деньги кончились…

К делу были также прикреплены перехваченные письма братьев Бисмарк, один из которых делился с другим: «Ужасает, что подобные вещи были начертаны на бумаге. Я бы тоже отрицал свое авторство».

«Хорошо, что самих писем в папке нет, – подумал Родин, – не придется марать руки в чужом грязном белье. Втянул же меня Борис в такое!»

А вот, кажется, его напарница была бы не против узнать побольше подробностей. Глаза у нее горели.

– Что вы думаете по этому поводу, дорогой кузен? Какой козырь будем использовать – первый или второй?

– А есть еще и второй? – удивленно спросил тот.

– Да вы, судя по всему, не до конца изучили дело, – строго начала Мария. – Помимо Эмили Клопп есть еще одна дама – графиня фон Ведель, которая также решила встать на путь своей французской предшественницы. Наверное, кайзер и ей чем-то не угодил. Впрочем, ясно чем – ценой. Однако эту дамочку оперативно упекли в психиатрическую лечебницу, чтобы она не успела поведать миру о пикантных подробностях личной жизни немецкого монарха.

– Да, этого я еще прочесть не успел, – задумчиво произнес Георгий. – Но я думаю, проще будет начать с первого варианта. Француженки все-таки более разговорчивы.

– Мне тоже больше нравится первый вариант, не так просто будет проникнуть в психлечебницу. Хотя… вы ведь врач! Это могло бы нам пригодиться, – загадочно протянула Мария.

– Откуда вы все знаете?

– Мне положено.

– Но тогда вам известно, что я не психиатр.

– Тем не менее будем иметь это в виду. Как дополнительный вариант.

Георгий видел по ее глазам, что она уже что-то задумала.

Глава 2