Дело о трех рубинах

Мальчишка порочно хмыкнул. Родин поморщился и сунул ему деньги.

– Не вздумай обмануть, – веско предупредил он, влезая обратно на козлы.

– Обижаете, уважаемый, – развел руками посыльный.

Очеретина нарушила запрет, вышла из коляски и проследила взглядом за удаляющимся вприпрыжку посыльным.

– Врет, – скептически обронила она. – Как пить дать, врет. Как вы можете быть таким наивным, Родин?

– Что?.. – растерянно отозвался Георгий, погрузившись в мысли.

– Не вернется, – язвительно пояснила Мария. – Сбежал. Удрал. Какие еще там синонимы есть?

– Утек, – пожал плечами Георгий. – Ну и еще несколько, но при даме я о них даже и думать не буду.

– И вы так спокойно об этом говорите? То есть вас обманули, а вы и рады?

– Ну, во-первых, я не рад… – Георгий устроился поудобнее. Спина от неудобного положения затекла и предательски начала ныть. – А во-вторых, не надо так плохо думать о людях. Тем более когда вы в них совершенно не разбираетесь.

– Не разбираюсь? – всплеснула руками Мария. – А что тут разбираться-то? Разве честный парень пойдет в посыльные? Да еще и при публичном доме! Это самые ушлые пройдохи, каких я только встречала! И нашим и вашим за копейку спляшем! Попомните мое слово, он уже снес ваши – а точнее, наши! – деньги в ближайшую рюмочную.

– Ну почему сразу в рюмочную… – пробормотал Родин. – Может быть, старушке матери или сестренке, чтобы не торговала спичками…

– Родин! – негодующе воскликнула Мария. – Как вы можете в такой момент паясничать?

– Я не паясничаю, – был ответ. – Готов спорить, что он выполнит обещанное. А вы бы вернулись обратно в коляску, от греха подальше, пока Шиллер вас в окно не увидела. Когда Регинлейв сядет с вами в коляску, уткнитесь носом в окно и рта не раскрывайте. Не думаю, что она вас узнает по одежде, ведь вы к моменту ее появления уже почти выбежали на улицу. А начинать разговор первой она вряд ли станет.

Мария недовольно дернула плечом, но повиновалась. Однако дверцей она хлопнула так, что на соседнем дереве встревожилась заспанная ворона.

Посыльный действительно не обманул.

Уже через несколько минут валькирия быстрым шагом спустилась с лестницы с саквояжем в руках и направилась к коляске. Георгий напрягся – он был наслышан о профессионально наметанном взгляде подобных дам. Но то ли тень и маскировка сыграли свою роль, то ли Регинлейв не ожидала подвоха, но она легко села в экипаж и даже властно указала: «Трогай!»

Родин заехал на дальний край пустыря на окраине города – туда, куда не добегали даже бездомные собаки. Спрыгнул с козел и сел в коляску напротив валькирии. Мария молчала рядом.

– Фрау Регинлейв, советую не дергаться, – тоном, не допускающим возражений, сказал он. – Надеюсь, вы знаете, что некоторые кислоты могут за секунду превратить лицо человека в кровавую кашу?

Валькирия побледнела и метнула быстрый взгляд на дверь.

– Вот это я и называю «дергаться», – уточнил Родин.

Великанша замерла.

– Значит, так, – продолжил Георгий. – Сейчас мы вернемся обратно в бордель и пройдем в ваш номер. Разумеется, с вами. Вы отдадите мне все, что у вас есть на кайзера: письма, фотографии… И я уйду. Потом явится посыльный и передаст вам конверт. В нем будет ваш гонорар. Не смотрите на меня так – мы не грабители, а патриоты своей страны. Правда, кажется мне, что эти слова вам незнакомы. И не вздумайте кричать или подавать тайные знаки – стекло в колбе очень хрупкое, а вот кислота ядреная. – Валькирия судорожно сглотнула. – Ваши напарницы тоже в таком случае легко не отделаются.

Великанша задрала вверх трясущиеся руки. Мария напряглась, а Родин угрожающе поднял колбу. Но вместо этого валькирия вцепилась себе в волосы. Ее лицо исказилось, а глаза наполнились слезами.

– Пожалуйста… – неожиданно тонким и срывающимся голосом забормотала она. – Пожалуйста, не надо. Я же не специально… я не хотела… мой мальчик, это только ради него.

– Хватит, – резко оборвал ее Георгий. – Больные дети, умирающие родители, покалеченные собачки – я все это слышал десятки раз. Приберегите свои байки для наивных юнцов.

– Родин! – с отвращением воскликнула Мария.

Валькирия покачала головой и, прежде чем Георгий успел снова прервать ее, начала свой рассказ.