Дело о Ведлозерском феномене

Он понял меня и расслабил руку. По инерции лодка скользнула вперед, оставив яркий круг по левому борту. Когда он скрылся позади, я облегченно вздохнул и разжал пальцы.

— Садись вперед, — сказал Лаврентий. — А то ему не видно.

Перебравшись на нос, я принялся руководить. Теперь «солнышки» появлялись реже и в меньших количествах, поэтому обойти их не составляло большого труда. Когда мы отошли от острова метров на двести, они и вовсе перестали попадаться.

— Кажется все, — сказал я. — Ни одного не вижу.

— Пронесло, — согласился Лаврентий. — Но есть еще беда.

— Какая?

— Эта хмарь, туман этот, он и на том берегу тоже. Сдается мне, там еще будут сюрпризы.

Я всматривался вдаль, но ничего не мог разглядеть. Желтая полупрозрачная завеса поглотила небо и землю, и неосознанно хотелось протереть глаза, будто дело в них, а не в воздухе.

— Странно, что водяных не видно, — заметил Гена.

— Подожди еще — увидим, — отозвался Лаврентий.

— Типун тебе на язык!

— Если они в поселке хозяйничают, — продолжал Лаврентий, не обращая на него внимания, — то плохо наше дело.

Где-то в стороне тихо плеснула вода.

— Слышали? — встрепенулся Гена.

— Может быть, рыба? — спросил я с надеждой.

— Да нет — не рыба. Слишком большая.

Мы напряженно прислушивались. Снова тихий всплеск. И еще один.

— Догнали, гаденыши! — процедил Лаврентий сквозь зубы.

Он отсадил сына в сторону и сел рядом с Геной. Взяв каждый по веслу, они мощными гребками погнали лодку вперед к берегу.

— Навались!

Я глядел назад, но ничего не видел. Шумные удары весел заглушили слабые всплески, издаваемые нашими преследователями, а густая завеса тумана скрыла их от глаз.

Мы неслись вперед. Остров уже скрылся в дымке, а берега все еще не было видно. Не было видно неба — не было видно ничего, только маленький пузырь чистого пространства, в котором двигалась лодка и несколько метров воды вокруг. Тишину нарушали лишь мерные удары весел и покрякивание гребцов. Мы были нигде, преследуемые непостижимыми жестокими тварями, которых даже не могли увидеть. Это был наш личный ад — четыре человека, лодка и неуловимые признаки, преследующие ее.

Как следует развить эту мысль мне не удалось. Я как раз смотрел назад, когда возле лодки, в пене брызг, поднятых веслами, мелькнул черный силуэт и тут же скрылся из вида. Я открыл рот, чтобы закричать, но Гришка опередил меня. Он заголосил точно так же, как тогда на острове, когда мы впервые увидели «водяных», бросился на дно лодки и свернулся там клубком, закрыв руками голову.

— Гриш, не кричи! — попросил Лаврентий. — Тише! Они же услышат!

— Они уже здесь, — сказал я.

В это мгновение из воды, всего в нескольких сантиметрах от кормы, взметнулись вверх тонкие руки и ухватились за борт. Я успел рассмотреть длинные черные пальцы, похожие на толстую проволоку. Руки напряглись, и над кормой показалась голова. Отвратительная черная голова с пустыми круглыми глазами. Теперь уже кричали все. Весла бестолково зашлепали по воде, лодку повело в сторону. Гена попытался лягнуть тварь, но та легко увернулась и вытянула из воды туловище. Она нависла над нами, крепко вцепившись в борт лодки, и быстрыми движениями поворачивала голову из стороны в сторону. Широкий рот приоткрылся, и там было пусто — ни зубов, ни языка, только черная дыра, из которой струилась густая вонь помойки. Дальнейшее я вспоминаю с трудом. Помню, как мы орали, как Лаврентий бросил весло и схватил Гришку, очевидно намереваясь защитить его от ползущего к нам чудовища. Гена продолжал грести, и лодку крутило на месте. Тварь почти забралась на борт, когда раздался оглушительно громкий выстрел. В это же мгновение лодка ткнулась в берег и остановилась.

В центре несуразного туловища монстра образовался обширный кратер, из которого брызнула густая кровь, заливая Гришку и Лаврентия. Тварь откинулась назад, все еще продолжая цепляться длинными пальцами за борт, потом доски треснули, и она с плеском повалилась в воду.

Я почувствовал, как чья-то рука сжала мое плечо, и снова заорал, поворачиваясь, чтобы защищаться. В ухо мне закричали:

— Свои! Свои, не бесись! Живо выгружайтесь, сейчас здесь станет очень тесно!

Я осознал, что голос принадлежит человеку, и этот человек только что спас наши жизни. Я успел подумать, как нам повезло — при такой видимости пуля могла запросто достаться кому-нибудь из нас. На дальнейшие размышления времени не осталось. Я вывалился из лодки на сырой, твердый, как цемент, песок, ухнул и встал на ноги. Двое мужиков уже тянули на берег остальных. У одного из них за спиной болталось ружье.

— Давай за нами! — кричал он. — Быстрее, мать вашу, быстрее!

Мы побежали. Впереди мчался стрелок. Один Бог знает, как ему удавалось выбирать верное направление в непроглядной мгле. За ним тянулись мы, а последним бежал второй мужик, крича и толкая нас в спины. Бежать было трудно: ноги дрожали и подгибались. Пару раз я терял равновесие, и чья-то рука, подозреваю, что это был Гена, хватала меня за шиворот и толкала вперед. Из всех нас он единственный сохранил самообладание. Остальных гнала паника, слепо толкала вперед, как диких зверей.