- Мама,- сказала Полина,- мама... Мама, помнишь, я говорила тебе про Олега? Ну зимой я встретила его у метро... Помнишь?
- Конечно, помню. Склероза у меня еще нет.
Полина перевела дух и спросила:
- А помнишь, я сказала тебе о письмах Троцкого, которые нашел Олег?
- И это помню... А в чем, собственно, дело?
- Тамара Леонидовна,- вмешался я,- постарайтесь вспомнить: вы рассказывали кому-нибудь об этом?
- А в чем, собственно, дело? Полина, я не понимаю...
- Мама! Мама, это очень важно...
- Ну рассказывала... А что? недоуменно произнесла Тамара Леонидовна.
Я уже начал терять терпение от тупости этой мамаши: неужели вы, мадам, не понимаете, что дали наводку убийце?.. Я взял себя в руки и спокойно спросил:
- Кому вы это рассказали, Тамара Леонидовна?
- Да никому. Только одному Федьке-паразиту.
Меня как будто оглушили. До меня доносились слова пенсионерки-технолога, но я их не воспринимал: "А кому я еще расскажу? Федьке... Он пришел раз пьяненький, расхвастался, что вот, мол, скоро продаст дачу, так разбогатеет. А я ему и попеняла: дурак ты, Федор. Пьяница и бездельник. Что в тебе Полинка нашла? А он: да уж не такой я дурак, как ее Олег... А я ему: Олег-то еще может прославиться - он письма Троцкого нашел..."
- Как среагировал Федор?- быстро спросил я.- Заинтересовался?
- Заинтересовался... Но не так чтобы очень. Я же говорю: он пьяненький был.
Дурак дураком.
- Мама!- сказала Полина.- Почему ты ничего не рассказала об этом мне?
- А о чем говорить-то, доча?- искренне удивилась пенсионерка.
Действительно, подумал я, о чем тут говорить? Дело-то плевое: две... как бы сказать помягче?.. две курицы дали Федору наводку на квартиру, где лежит настоящий клад. А он историк. Хоть и не доучившийся, но историк - он сразу просек, сколько могут стоить рукописи Троцкого.
Я повернулся к Полине:
- Полина, а среди знакомых Федора нет человека с сильным заиканием?
Я спросил просто так. Я не рассчитывал на положительный ответ: навряд ли Полина знает всех знакомых своего бывшего гражданского мужа... Да и разошлись они давно - за это время у Островского могла появиться масса новых дружков-собутыльников. Не исключено, впрочем, что Федька подключил кого-то из старых корешей по отсидке... Полина посмотрела на меня изумленно, а Тамара Леонидовна сказала:
- Да сильнее самого Федьки-то никто, наверное, не заикается.
***
Пробки! Чертовы пробки... С началом дачного сезона по пятницам все выезды из города превращаются в автопытку. По пятницам к гигантскому стаду автомобилей, колесящих ежедневно, присоединяются еще и те, что используются только для поездок на "фазенды". Среди "дачных водителей" масса пожилых людей на "Москвичах". И масса дамочек на иномарках. Водители "Москвичей" любят возить багажник на крыше, а дамочки лепят на заднее стекло сразу пачку нашлепок... Водят и дедки, и тетки одинаково - очень медленно уходят со светофоров и, набравши скорость сорок километров, с достоинством катят до следующего светофора... я их очень сильно уважаю.
Я гнал джип на север, к выходу на Выборгскую трассу. Я протискивал машину в любую щель, где только можно.
Выскакивал на разбитые в хлам трамвайные пути. На выбоинах джип скакал козлом, и Полина хваталась за ручку под потолком.
- Вы всегда так ездите, Андрей?- спросила она.
- Хотите, чтобы Федька успел все сжечь?- зло ответил я.
...После того, как Тамара Леонидовна произнесла: да сильнее самого Федьки, наверно, никто не заикается,- у меня, как нынче говорят, "снесло башню".
- Что?- спросил я.- Что это значит?
- То и значит, ответила Тамара Леонидовна,- что он заика, каких еще поискать.
Я повернул голову к Полине:
- Как же так? Я спрашивал у Немчинова. Он мне сказал: Цицерон, язык без костей.
- Немчинов,- тихо ответила Полина,- не видел его после тюрьмы. Федька подхватил там какую-то инфекцию, чуть не умер... В результате стал очень сильно заикаться. Но в "демократических" кругах Федька всем говорил, что заикается потому, что его избивали на допросах чекисты...
Я почувствовал себя полным дураком.
Я всегда считал, что заикание бывает либо врожденным, либо появляется в детстве после сильного испуга. Я сам учился в первом классе с мальчиком, который стал заикой после нападения собаки... Но мне и в голову не могло прийти, что эта напасть может поразить взрослого мужчину.
Все стало на свои места. Образовалась цепочка, в которой еще не хватало нескольких звеньев, но это уже не имело принципиального значения.
- У Островского,- спросил я,- есть ружье?
- Нет,- ответила Полина. Она, в отличие от своей матери, все уже поняла.- У Виктора Федоровича, отца его покойного, было... Сам Романов ему дарил.
Вот так! Сам Григорий Васильевич Романов подарил секретарю обкома Виктору Федоровичу Островскому ружьишко... В апреле 2001 года Федор Викторович Островский расстрелял из этого подарка офицера ФСБ.
- Федор,- снова спросил я,- знал адрес Олега Гребешкова?
- Конечно,- сказала Полина,- Олег адрес не менял... Сто лет в этой квартире. Мы у него пару раз Новый год встречали. Еще студентами.- Она замолчала, потом прошептала: - Неужели... Федька?