Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

Я вошел в дом. Я вошел в дом и закричал:

- Островский!

Мой собственный голос показался мне чужим... Если сказать по правде, мне было довольно страшно. Я не знал, сохранил ли Федька ружье, подаренное покойному папе Григорием Васильевичем Романовым. По идее он должен был бы избавиться от ружьишка. Но хрен его знает...

- Островский!- закричал я.- Федор! Где вы?

Я стоял в просторной, но захламленной прихожей. В нее выходило три двери... За которой из них Федька, я, разумеется, не знал.

Внутри дома что-то упало. Стул, кажется, или какой-то другой деревянный предмет... Средняя дверь распахнулась, и из проема на меня выглянул Троцкист.

В левой руке он держал ружье с очень короткими стволами.

- Явился?- спросил Федор.- Явился, да? Н-на хер т-ты сюда явился?

Я молчал. Нужно было что-то ответить, но я молчал... За спиной Островского была большая и мрачная комната. Посредине на огромном овальном столе лежал коричневый рюкзак и стояла бутылка водки. Кажется, початая. На заднем плане горел камин.

- Смерти ищешь, журналюга?- спросил Троцкист.

- Не дури, Федор,- сказал я через силу. Стволы гипнотизировали.

На улице хлопнула дверца машины.

- Суки, суки,- выкрикнул Федор и быстро закрыл дверь... Щелкнул фиксатор замка.- Хуй вам, с-суки!- закричал Островский из-за двери.- Я их жечь б-буду.

По с-страничке... Одну за одной. Понял, Обнорский?

- Не дури, Федор,- повторил я.

В прихожую вошла Полина.

- Что?- сказала она,- Что?

Просвистело, громыхнуло. В верхнем углу дверной филенки образовалась дыра размером с футбольный мяч... Забей гол Японии! Я сбил Полину с ног, прижал к полу... Нормальное кино. Я ждал второго выстрела, но его не было. Сверху сыпалась какая-то труха, пыталась встать Полина.

- Лежи, дура,- прошептал я.

- Пустите,- сказала она.

- Лежи, говорят... Шмальнет над полом, и все - салют Мальчишу!

Я ждал второго выстрела, но его не было. Я сказала Полине в ухо: выползаем,- и пополз вон, собирая на светлые джинсы пыль. Следом выбралась Полина...

- Забей гол Японии,- сказал я.

- Что?- сказала она.- Какой Японии?

- Японской... Ты зачем пришла? Я тебе велел в машине сидеть.

- Не ругай меня, Андрюша. Мне очень страшно... Он нас убьет?

- Будешь соваться - убьет,- пообещал я.- Милиция тут есть?

- Кто?

- Милиция, Полина... Ми-ли-ция.

- Наверное,- неуверенно сказала она.

- Иди ищи.

- А ты?

- А я тут погуляю,- ответил я.

Полина пошла по дорожке. Два или три раза оглянулась... Красивая женщина, подумал я.

Она ушла. Я поднялся с крыльца и пошел вдоль дома. Я обогнул дом... Одно окно гостиной было плотно зашторено, но во втором между шторами был просвет. Я осторожно заглянул. Островский стоял ко мне спиной, пил водку из горлышка. Пламя камина освещало темную комнату.

Островский поставил бутылку на стол, взял со стола тетрадку. Вырвал из нее листок, скомкал и вытер им лицо. Потом швырнул листок в камин. Комочек бумаги вспыхнул... Рукописи, значит, не горят?

Признаюсь мне хотелось задушить Федьку - этого маленького подленького Геростратика, страшную "жертву режима"... А если не задушить, то хотя бы разбить морду.

А Федька вырвал вторую страницу, потом третью. Ах, как они вспыхивали! Я постучал по стеклу - Островский сразу обернулся, схватил со стола ружье... Я присел, крикнул:

- Федор! Федор, давай поговорим.

Сверху меня осыпало стеклом и щепками от рамы. Просвистела дробь... Вот ведь сволочь какая!

- Эй, Об-обнорский!- закричал Федька.- Т-ты живой?

- Живой я, Федя. Хватит тебе стрелять-то. Выйди, поговорим.

- Д-да вот хуй т-тебе в обе руки.

Я выглянул - Федор стоял возле стола и заряжал ружье.

- Федор,- сказал я.- Брось ты на фиг... давай накатаем явку с повинной.

Островский захлопнул стволы и вскинул ружье. Я присел.

- С-сейчас я с-сожгу этого Т-т-троцкого, а потом п-пришью тебя, Об-обнорский. Ты м-мудак.

- Мудак я, мудак,- согласился я совершенно искренне.- Давай поговорим спокойно.

- П-пошел на хуй!- ответил Федор и снова засадил в окно. На этот раз дробь перерубила раму...

Вот так мы и общались, пока не приехала милиция. Три дюжих мужика в бронежилетах и с автоматами приехали на УАЗе и стали кричать, чтобы Федька выбросил ружье в окно, а сам выходил на крыльцо... А Федька в ответ кричал, что пусть менты у него отсосут.

- Ты сам у меня отсосешь, гнида,- сказал старшина и швырнул в окно дымовую шашку. Секунд через двадцать дверь распахнулась и на крыльцо вышел Федор.

В руке он держал ружье с наполовину отпиленными стволами.

- Бросай ружье!- закричал сержант, направляя автомат на Федьку. Федька приставил стволы к левой стороне груди.

- Смотри, Поля,- сказал он и нажал большим пальцем на спуск.

- Федор!- закричала Полина.

Тело Федора швырнуло в дверной проем.

Сержант снял каску и вытер рукавом лицо.

***

- Репортеры,- сказал Повзло.

- Я знаю,- ответил я.- Без мобильной связи работа отдела может быть парализована.

- Тебе до фонаря?

- Нет.

- А мне кажется, Шеф, что тебе до фонаря,- сказал Коля.- Сидишь, уткнулся в бумажки какие-то...

- Это не бумажки. Это, Николай, письма Льва Троцкого.

- Ни хрена себе! Письма?

- Письма.

- Троцкого?

- Троцкого.

- Подлинники?

- Они.

- Так ведь это же бабки!

- Еще какие.