Дело о Золотом сердце

– Вот вы скажите, батюшка Лоренцо, – не унималась Анюта, – пошто мы этого старикашку гадкого послушались? Мне он сразу не понравился, больно на домового похож, маленький, косматый, глаза хитрющие, а сам важный такой, как купец столичный. Ох, чует мое сердце, дождаться надо было Георгия Ивановича, боязно мне без него.

Отец Лоренцо, сменивший Родина на месте гребца, всю дорогу сосредоточенно работал веслом, стараясь поспевать за могучим исследователем, пенящим воду по правому борту, как речная мельница. В ответ на Анютины причитания он только сконфуженно улыбнулся и осенил юную сестричку крестным знамением. То ли плохо разобрал русскую речь, то ли и вправду не видел оправданий для опрометчивого поступка.

Зато у Всеволода были ответы на все вопросы. При каждом упоминании о брате он начинал закипать, как паровой котел, и теперь, не выдержав, ответил Анюте, будто отдаленный гром пророкотал между утесов:

– А ты привыкай, Анютка, Енька-то теперь индейский бог! – Всеволод хохотнул и продолжил с ядом в голосе: – Что ему дела до нас, простых смертных! – он пытался скрыть за иронией раздражение и злость, но получалось у него неважно.

– Что вы такое говорите, Всеволод Иванович! – вспыхнула Анюта.

– Да то, что Енька теперь не Енька больше, а местный идол. Теперь все ему поклоняться должны и в паланкине его таскать, на этих, как бишь их, отец Лоренцо? На летучих крыльях! Он давно хотел летать над всеми нами и на нас поплевывать – на меня, на Ирину, на тебя, дуреху! Плевать ему на вас обеих! А мы тут, на земле остались, и дела у нас есть еще. Земные. Колдуна этого треклятого найти нужно!

Анюта от обиды чуть не до крови прикусила губу. Пару секунд она стояла в лодке, сжав кулачки, подыскивая слова, чтобы защитить своего кумира, но потом, охнув от досады, повернулась к Всеволоду спиной. Обернулась и замерла. Жабий остров приближался прямо по курсу.

Немой Пабло, первым заприметивший остров, оказывается, уже давно выпрямился на корме и пытался жестами и мычанием привлечь внимание остальной команды. Но в пылу ссоры его никто не замечал. Теперь все смотрели на приближающийся клочок твердой земли с нехорошим предчувствием. Выглядел жабий остров под стать названию – неприятно. Когда-то здесь росли большие деревья, но теперь болото отравило корни, и над островом возвышались только осклизлые почерневшие стволы, лишенные веток. На берегу, среди квелого, водянистого кустарника, виднелись обработанные камни, покрытые мхом и водорослями.

– Похоже на остатки старого капища или что-то вроде… Жабы! Фу, ну и гадость! – Большакова скорчила гримасу.

– Ну что же, мы знали, куда плывем. – Отец Лоренцо жестом приказал Пабло править к острову.

Вода вокруг берега была покрыта зелено-коричневыми водорослями, жирно блестевшими на солнце. Пирога быстро приближалась к отмели и вскоре вспорола носом гадкую массу.

К ужасу путешественников, водоросли вокруг лодки пришли в движение и с утробным кваканьем расступились в стороны. Это был настоящий живой ковер из жаб. Жабы покрывали прибрежные камни, копошились в кустарнике, норовили запрыгнуть в пирогу. Анюта в ужасе завизжала и попыталась забраться на тюки с поклажей. Пирога мягко причалила к отмели, раздавив попутно нескольких хозяек острова. На песок брызнули черные кишки. Всеволод и отец Лоренцо, гадливо морщась, ступили на берег. Пабло помог перетащить инвалидную коляску, и наконец вся экспедиция замерла, вслушиваясь в оглушительное кваканье. Всеволод отпихнул сапогом особо настырную жабу и первым направился вглубь острова.

– Предлагаю разойтись, – сказала Большакова, поправляя вещевой мешок. – Если кто-то увидит – сигнализируйте выстрелом. Анюта, вы с коляской стойте здесь, мы вас заберем.

* * *

Всеволод, грязно ругаясь, рубил лианы огромным мачете. Он брел, утопая в тине, сперва вперед, потом решил свернуть вправо. Небо закрывали кроны деревьев. Внезапно раздался какой-то звук. Крик? Выстрел? Или треск лопнувшего от чрезвычайной влаги дерева?

Жабий колдун поджидал его, лежа на грубом подобии трона из сплетенных корней гигантского дерева. Он был покрыт какой-то склизкой коричневой тиной и наполовину врос в болотистую почву. Колдун оказался стариком, древним, как сами джунгли, маленьким и худым. Набедренная повязка, амулеты, густо покрывавшие грудь колдуна, все было покрыто зелено-коричневым гадким налетом. Даже сама кожа старика имела зеленоватый болотный оттенок. Колдун удивленно смотрел на Всеволода широко раскрытыми желтоватыми глазами. Только вот незадача – во лбу у него зияла дырка от пули.

Всеволод нахмурился. Пока он пробирался по чавкающей жиже к этому импровизированному трону из корней, прошло минут двадцать. Дырка от пули была явно свежей, даже кровь продолжала струиться. Выходит, кто-то успел прикончить колдуна за столь короткое время, причем так виртуозно, что звук выстрела потонул в наполнявшей джунгли какофонии. Родин-старший растерянно оглянулся и увидел, как из-за толстого кривого дерева, облепленного уродливыми грибами, выплыла фигура отца Лоренцо.

– Нашли что-нибудь? – поинтересовался он.