Дело об убийстве в винограднике

– Да? А, ну хорошо. Так вот. Я легла спать, а сплю я, господин судья, весьма чутко. Поверите ли, приходится глотать всякую гадость от бессонницы... Так вот, разбудили меня какие-то звуки у входной двери. Я прислушалась: так и есть! Кто-то что-то пытался то ли снять с моей двери, то ли наоборот, повесить. А так как кроме магических амулетов на моей двери отродясь ничего не висело – записочки от поклонников, цветочки всякие остались в далеком прошлом, – то я и поняла: Ницан оказался прав!

– И вы, конечно, вышли в коридор? – подсказал судья.

– Я конечно не вышла в коридор, потому что именно об этом меня просил Ницан, – язвительно отрезала престарелая дама. – В отличие от вас, уважаемый, он понимал, что от меня осталось бы мокрое место, если бы я вышла во двор. Каким местом вы обычно думаете, судья, и каким местом думали те, кто назначил вас на э т о место?

Странно, судья нисколько не обиделся на замечание Баалат-Гебал, а благодушно махнул рукой и даже улыбнулся.

– Как и велел Ницан, – повторила престарелая дама, – я дождалась утра, а потом, когда все наши опекуны, – она кивнула в сторону неподвижно сидевших жрецов Анат-Яху, – когда все эти преподобные господа уехали в суд, я вышла и сняла с двери охранительные печати. И привезла их сюда, – она замолчала, торжествующе глядя на судью. Ницан зааплодировал. Госпожа Баалат-Гебал величественным кивком поблагодарила его.

Некоторое время судья молчал, переваривая услышанное.

– Ничего не понимаю, – расстроенно произнес он. – Ни-че-го! Если все было так, как рассказал господин Ницан Бар-Аба, вы, госпожа Шульги, должны были умереть нынче же ночью. Но вы, хвала небесам, живы и здоровы, и это очень хорошо, но еще больше запутывает и без того запутанную историю!

– Вовсе нет! – воскликнул Ницан. – Все очень просто. В отличие от несчастных Алулу-Бази и Энненет Сэрэн-Лагаши, госпожа Баалат-Гебал традиционалистка. Как и прочие представители Дома Шульги. Иными словами, носит амулеты на теле и на руках. Поэтому замена печатей над дверью ничего не дала убийцам.

В подтверждение этих слов госпожа Баалат-Гебал медленно подняла руки вверх. Широкие рукава платья упали, продемонстрировав всем присутствующим полтора десятка заговоренных браслетов – от запястий до плеч. Величественная дама побренчала браслетами и медленно опустила руки.

Тишину разорвал скрипучий кашляющий смех. Это смеялся подсудимый. Он буквально заходился от хохота, утирая выступившие на глазах слезы.

– Ну вот, – сказал Ницан. – А теперь мы можем воспользоваться помощью госпожи Баалат-Гебал и проверить, что представляли собой печати, подмененные на ее дверью сегодня ночью, после размолвки с храмовым казначеем. Надеюсь, здание суда заговорено от проникновения Ламашту-насылающей-болезни и ее демонов?

– Разумеется, – буркнул судья.

По знаку Ницана госпожа Баалат-Гебал сошла с помоста, подошла к столу вещественных доказательств, выложила из своей сумочки три амулета и скромно отошла в сторону.

– Прошу мага-эксперта Лугальбанду определить, существует ли связь между подсудимым и этими амулетами.

– Не надо, – сказал вдруг Балак, перестав смеяться. – Ваша взяла, господин сыщик. Я признаю, что изготовил эти печати – именно так, как вы сказали, заменив сердолик камнем-хамелеоном эльмешу. Но устанавливал их не я.

– Кто же? – недоверчиво спросил судья.

Балак пожал плечами.

– Этого я не знаю, – ответил он. – Я ни разу в жизни не видел заказчика. Получал задания анонимно. Сначала об изготовлении печатей для спальни господина Алулу-Бази. Потом – для спальни госпожи Энненет. Правда с их использованием он несколько задержался – приказал мне сначала изготовить голема и убить начавшего о чем-то подозревать Сивана. Потом приказал дать показания в суде против этого человека, – он указал кивком на Ницана. А прошлой ночью я сделал печати для спальни госпожи Баалат-Гебал.

– Вот подлец! – громыхнула дама.

Балак сдержанно улыбнулся, словно его похвалили.

– Вы наложили заклятье, чтобы лишить меня памяти о той ночи? – спросил Ницан.

– О, это было комплексное заклятье! – с видимым удовольствием ответил Балак. – Я горжусь им. Оно содержало, во-первых, воздействие на Сивана, побудившее его вечером прийти на площадку для собранного урожая, во-вторых, воздействие на вас – чтобы вы тоже пришли туда, сразу после убийства и попытались выдернуть из раны кинжал. Наконец, оно же заставило полицейских изменить свой маршрут и явиться прямо на место преступления. Они, конечно, ничего не помнят. И объяснить не могут. Изюминка в том, что каждая фаза должна была включаться в строго определенное время.

– Поведение овец объясняется именно этим заклятьем? – спросил Ницан.

– Овец? Ах да, – по лицу мага мелькнула тень раздражения. – Это побочный эффект. А что? Это вызвало у вас подозрение?

– Не сразу. В совокупности с остальными событиями, – ответил сыщик. – Вернемся к личности вашего заказчика. Значит, вы его никогда не видели.

Балак покачал головой.

– И даже не представляете, кто это был?

– Зачем это мне? Платил он исправно. И еще хочу заметить, что я всего лишь выполнял его распоряжения.