Дело об украденном саркофаге

Ницан заговорил не сразу. Сейчас, когда в комнате стало светло, он обратил внимание на талисманы, закрепленные по обе стороны от входа. На них стояла печать Лугаль-Загесси.

— Вы были знакомы с магом Лугаль-Загесси? — спросил он.

Жрица проследила за направлением взгляда детектива, потом кивнула.

— Да, конечно. Он постоянно обслуживал Дома Иштар — мы ведь нуждаемся в магической защите, а Лугаль-Загесси занимается амулетами и прочим без малого сорок лет, — сказала она. — Но при чем здесь… Ах да, я слышала, с ним случилось несчастье. Весь день на Бав-Илу крутились полицейские. Но вы ведь упоминали не его, а Навузардана Шульги! При чем тут старый маг?

— Видите ли, госпожа Ингурсаг, — ответил детектив. — Я надеялся получить от него информацию относительно дела, которое сейчас расследую. Боюсь, он действительно располагал такой информацией.

— Что вы имеете в виду?

— Лугаль-Загесси не сам умер. Ему помогли умереть, — объяснил Ницан. — Перед моим приходом… Собственно говоря, с этим и связаны мои вопросы. Скажите, не замечали ли вы каких-нибудь необычных посетителей в последнее время? Из ваших окон прекрасно виден вход в его контору. Может быть случайно кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное?

Ингурсаг отрицательно покачала головой.

— Нет, лично я никого не видела. Да и самого-то Лугаль-Загесси встречала редко. Девушки — тем более… — она прикусила губу. — Скажите, а Навузардан Шульги… Это с его смертью связано ваше расследование?

— Именно так.

— Но ведь он умер от сердечного приступа.

— У меня есть серьезные подозрения, что это был не просто сердечный приступ.

— Вы хотите сказать, что его тоже убили? — Ингурсаг порывисто поднялась с дивана, заходила по комнате. — Это невозможно! Кому и зачем могло понадобиться… — она сама оборвала себя. — Извините, я потрясена вашими словами. Мы с Навузарданом действительно были знакомы. Очень хорошо знакомы. На протяжении долгих лет.

Ницан не перебивал ее, и она продолжила:

— Мы были ровесниками с Навузарданом Шульги. Дружили с детства. Вы меня расстроили… Я смирилась с известием о его смерти. Но то, что его убили… Мы не просто дружили. Наверное, вы понимаете… — она не договорила.

Ницан из деликатности помолчал немного, прежде чем задать новый вопрос:

— Где сейчас находится ваш сын? Зуэн, кажется?

— Да, наш сын… — Ингурсаг ничуть не удивилась осведомленности детектива. — Глупо было надеяться на то, что связь наследника Дома Шульги с жрицей Иштар может закончиться чем-то путным. Он со временем стал одним из богатейших людей Тель-Рефаима, женился на подходящей девушке. Я же заняла должность верховной жрицы Восточного Дома Иштар. Кстати говоря, не без его помощи… Ах да, вы спросили о сыне. С двенадцати лет он воспитывался в Управлении Государственного Призрения и редко появлялся здесь. Но такова судьба всех детей, рожденных жрицами Иштар. Сейчас ему уже около тридцати лет. Полгода назад уехал в Ир-Лагаш, устроился работать в строительную компанию.

— А с отцом он встречался? — спросил Ницан.

— Не знаю. Он никогда не рассказывал мне. Навузардан тоже ничего не говорил… — Ингурсаг подняла взгляд на детектива. — Что вы так странно смотрите? Даже по возрасту сына вы можете сделать вывод, что наша связь продолжалась и после его женитьбы.

Ницан уже оправился от растерянности.

— Конечно, конечно, высокая госпожа. Скажите пожалуйста, а ваш сын знал, кто его отец? — спросил он.

Ингурсаг отрицательно качнула головой.

— Я ему ничего не рассказывала. Но, изредка встречаясь с Навузарданом, он мог узнать, что их связывают не только отношения покровителя и просителя, — сказала она бесцветным голосом, словно о посторонних. — Я догадываюсь, к чему ведут ваши вопросы. Мог ли мой сын Зуэн, узнав, кто его отец, настолько возненавидеть господина Шульги, чтобы стать виновником его смерти?

Ницан вынужден был признать, что именно это суждение пришло ему в голову.

— И да, и нет, — ответила Ингурсаг. — Вы удивлены моим ответом? Удивляетесь, что я не становлюсь на защиту собственного сына безоговорочно? Во-первых, наши отношения не очень походили на отношения матери и сына — в силу моего статуса. Если уж на то пошло, к моим подопечным девушкам я испытываю больше материнских чувств, нежели к настоящему сыну. А во-вторых… Во-вторых, я ответила совершенно искренне — и да, и нет. Возненавидеть Навузардана Зуэн был вполне способен — если бы счел его виновным в своем положении…

— Он очень переживал из-за своего положения в обществе? — поинтересовался Ницан.

— До известной степени, — безразлично ответила Ингурсаг. — На самом деле, в Управлении Государственного Призрения нашим детям дают вымышленные биографии и ложные документы. Но всегда есть опасность, что кто-то посторониий узнает правду и начнет преследовать мальчика — пережитки, существующие в обществе относительно нас и наших занятий, дают себя знать и на наших детях.