Дело одинокой канарейки

– Вы... вы... могли их повредить. А некоторым изданиям цены нет! – еле сдерживая гнев, выкрикнул он.

– Это какому же? Самоучителю игры на тромбоне? Кстати, что-то я инструмента нигде не вижу. Или вы так, на виртуальном дудите?

Физик-тромбонист одарил ее взглядом, полным жгучей ненависти, и, возможно, перешел бы к более активным действиям, но щелкнул замок входной двери, и в гостиную вошел улыбающийся и блестящий во всех смыслах слова Эдуард.

4

Едва увидев расшитые серебром брюки, Даша позабыла всякую неприязнь к недоброжелательному Леониду и перекинулась на вновь прибывшего:

– Эдик! – выдохнула она. – Я просто слепну от вашей красоты. Даже не знаю, от чего я быстрее ослепну: от нее или от вашего роскошного костюма. Как жалко, что у нас с вами размер разный. Обязательно попросила бы напрокат. Особенно бруки, особенно бруки! Ну-ка, поворотись-ка, брат, задом...

Странно, но физик и Аня реагировали на происходящее в каком-то синхронном режиме: сначала они недоумевали, потом на их лицах промелькнула обида, затем раздражение и наконец ярость.

– Успокойся! – одновременно рявкнули они и удивленно посмотрели друг на друга.

А Эдуард только добродушно рассмеялся:

– Все шутишь? Рыжие все такие, – и легонько потрепал ее по кудрям. – Ну-с, мои дорогие, какая у нас программа на вечер? Я так спешил вас увидеть, что даже не успел переодеться. Снимали клип, я, конечно, не пел, но крыльями с удовольствием помахал, – и, разведя руки в стороны, он продемонстрировал струящийся серебристый плащ. – Нравится?

– Очень красиво, – тихо произнесла Аня и покраснела.

Даша завела глаза к потолку.

– Очень красиво, – передразнила она подругу. – Эдик, с вами, часом, девушки не боятся ходить? Вы их не затмеваете своей красотой?

Со стороны Ани и физика снова раздалось шипение.

– Вы прямо как стереомагнитофон, – заметила Даша.

– Я лучше переоденусь, от греха подальше, – рассмеялся Эдуард, – а вы не ссорьтесь и поведайте, что это был за тайный план, о котором вы столько рассказывали?

Даша испугалась, что как только краса телевидения выйдет переодеваться в другую комнату, эти двое ее сожрут без предупреждения. Но Лаймонис, как ни в чем не бывало, принялся преспокойно раздеваться на их глазах.

Увидев роскошное загорелое мужское тело в одних крошечных плавках, Даша замерла и напрочь позабыла все, что хотела сказать.

– А... – начала она и замолчала.

Воцарившаяся тишина заставила Эдуарда оглянуться.

– О, Боже! – воскликнул он и поспешил накинуть легкий шелковый халат. – Я совсем отвык от женского общества в этой квартире. Прошу великодушно меня извинить. Надеюсь, я не оскорбил вас? Дашенька, с вами все в порядке? – Лаймонис подошел к ней и, наклонившись, заглянул ей в лицо.

Но Даша, как загипнотизированная, следила за развевающимися фалдами халата, не в силах отвести глаз от его разреза.

– Со мной? Да... Все в полном порядке, – она нервно захихикала. – Я, знаете ли, тоже отвыкла... Вернее, и не привыкала. Короче, давненько, давненько... Кстати, по поводу плана, мы ведь хотели предложить вам пойти на стриптиз. Наш друг – директор, вернее, владелец одного стриптиз-клуба, а сегодня там юбилей... Клуба, конечно, не друга, и вот он нам выделил четыре билета, за самым хорошим столиком...

– Послушайте, – астрофизик-тромбонист выступил вперед, – вы, вообще, в своем уме – предлагать нам – нам! – он потыкал себя в грудь указательным пальцем, – пойти на жалкое зрелище, где толпа голых девиц пытается заработать тридцать серебряников столь убогим и непристойным образом?

Подруги растерянно молчали. Они и не предполагали столь яростного отпора. В том виде, в каком его подал Леонид, предложение действительно звучало гнусно.

– Послушайте, господин Моралкин, – наконец оклемалась Даша и выступила вперед. – Во-первых, мне не понятно, почему вы считаете этот способ зарабатывания денег недостойным, а во-вторых, – она выдержала многозначительную паузу, – я предлагаю пойти на мужской стриптиз. Или вид голого мужского тела вам также не приятен? – Не дождавшись ответа от побелевшего физика, она повернулась к длинноволосому ведущему. – Эдик, одевайтесь и идемте с нами – он недостоин вас. Он мужской шовинист.

Леонид вдруг как-то нехорошо прищурился, пристально посмотрел на Дашу, потом перевел взгляд на Аню, пребывавшую в полуобморочном от горя состоянии, и вполголоса произнес:

– Эдик, можно тебя на минуточку.

– Дамы, прошу прощения... – Лаймонис чарующе улыбнулся и выпорхнул из комнаты вслед за приятелем.

Подруги остались в одиночестве.

– Рыжая, – Анин голос дрожал, – как ты можешь со мной так поступить? Для меня это вопрос жизни и смерти, а ты не в состоянии хоть на секунду закрыть свой противный рот?

– Успокойся, – отмахнулась Даша. – Как мужиков на место ставить, не тебе меня учить. Вот увидишь, к концу вечера они у нас с руки клевать будут.

Анины проклятия остановило лишь возвращение хозяев.

Перемена была разительной. На этот раз Леонид просто излучал добро и радость, а Лаймонис, напротив, заметно помрачнел.